Версии неотложной непроходимости

Реформы - это туда

Почему Зеленский не требует от нардепов своей же фракции приоритетного прохождения через Раду «неотложных» законопроектов?

Вариантов несколько:

1. Законопроекты на самом деле не «неотложные», а так, фигня, мало ли что на них написано. Никто и не имел в виду, чтобы они действительно стали законами. Тот самый вариант, по которому Порошенко и его коалиция утопили конституционные поправки по децентрализации.

2. Законопроекты таки «неотложные», но только для Зеленского. Нардепы, и прежде всего Слуги, считают иначе, потому что кому ж интересно мнение какого-то Зеленского, кто он такой вообще. А Зеленский и не настаивает, потому что деликатный очень. За это его и любят.

3. Национальная парламентская Матрица. Никаких законопроектов вообще не существует, и Зеленского тоже. О чем вы говорите? «Ложки нет». Тук-тук, Зео.

4. На повестке дня Рады стоят такие грандиозные свершения, что никому не сдались какие-то «неотложные». Вот список свершений на утро, вот на вечер. Пищеварением заняться некогда.

5. Татаров с Портновым вытерли Зеленского с его «неотложностью» тряпочкой и выжали ее туда, куда они обычно такие тряпочки выжимают. И теперь через Ермака управляют Слугами от имени мокрой тряпочки и ведёрка с этим самым.

6. Зеленский намерен обратиться к Байдену, чтобы тот поспособствовал прохождению через Раду «неотложных» законопроектов. И НАТО пусть подключается, а то че они. Им же нужен прогресс реформ в Украине? Так чего они тянут?

7. Нардепы ждут реальных стимулов, чтобы начать работать. Ощутимых таких. А сейчас у них только нереальные стимулы для того, чтобы НЕ работать.

8. У нас вообще ничего не работает, кроме коррупции, чего вы вообще от власти хотите, не понимаю.

9. Ваша версия?

Интервью-самострел, или Некомпетентность как определяющий фактор политики

Владимир Зеленский

Интервью Зеленского Axios и реакция на него Госдепа показали довольно неприятную для Украины (но закономерную, чего уж там) вещь: если не осознавать и не искоренять некомпетентность, именно она начинает определять политику.

Выявилось это из-за того, что Зеленский (и его Офис за компанию) совершенно не понимает принципы работы добросовестных СМИ. Один из этих принципов — всегда запрашивать комментарий и давать позицию стороны, в адрес которой прозвучали обвинения. Это элементарное условие соблюдения баланса и принципа объективной подачи.

Давайте проследим последовательность и логику сюжета, который возник из-за того, что это условие не было принято Зеленским в расчет.

1. Зеленский в интервью Axios сказал, что не получал коммуникаций от Госдепа и узнал важные для него новости, слушая брифинг для прессы. Это прозвучало как обвинение в адрес Госдепа.

2. Axios, как и требует профессионализм, обратился в Госдеп, чтобы получить и дать его позицию по упомянутому Зеленским вопросу. Получил и дал. Позиция: Коммуникация Госдепа по затронутой Зеленским теме была исчерпывающей (не оставила вопросов или явно выраженных неясностей у другой стороны), и велась с руководством ОПУ. Достаточно высокий уровень, чтобы Госдеп не нервничал, что дело не сделано, и что Зеленскому не придется выцеживать нужную ему информацию из брифинга для прессы.

3. Однако публичное заявление Зеленского показало, что дело таки не было сделано — до президента результаты коммуникации не дошли, и он вынужден был сам искать ответы на оставшиеся у него вопросы и неясности. Но кем именно это дело не было сделано?

4. Вариантов три: или Госдеп лжет, что добросовестно коммуницировал с ОПУ, или ОПУ просто не сочло нужным выполнить свою обязанность и проинформировать Зеленского об этой коммуникации, или ОПУ все сделало как надо, а Зеленский решил соврать в интервью для усиления художественного драматизма.

5. Коммуникации Госдепа легко проверяются, там все по рутинной процедуре, столь же рутинно задокументировано, так же рутинно может быть предъявлено, если будет запрошено или Госдеп обвинят в недобросовестном заявлении. Но обвинений во лжи в адрес Госдепа со стороны ОПУ не было. Было только заявление Зеленского в интервью, из которого следует, что конкретно до него коммуникация не дошла.

6. Это же заявление Зеленского поставило его офис в интересное положение.

6-1. Если коммуникацию с Госдепом до президента довели, а Зеленский просто решил хайпануть, соврав, что нет, не довели, то шефа, по совести, надо за такую подставу бить портретом об стол, потому что ну скотство же — так подставлять своих помощников. Вот вам заявление о моей отставке, пусть с вами работает какое-нибудь чмо, которому его репутация не дорога.

6-2. Если же коммуникацию с Госдепом до президента действительно не довели, чем вызвали его публичный внешнеполитический провал, то в ОПУ просто отсутствует компетентность как таковая. И Офис нужно разгонять весь. Он ясно показал, что не только не способен работать на результат, но впрямую работает против результата. И единственный способ это поправить — доказать, что ляп был на стороне Госдепа. Извольте предъявить. Но этого «извольте» мы не видим.

7. Пока не сделано (в публичной плоскости) ничего, что позволило бы говорить о выводах из этой истории на уровне ОПУ. Президент пытается привычно смягчить ситуацию, типа, ничего экстренного не случилось, с Байденом же все-таки пообщались по телефону, ну, правда, потом в ОПУ наврали немножко про сказанное, но они же не со зла, и все уже исправили после плюхи от Госдепа. И вообще — слова не важны, важно то, что за ними подразумевается. («Это феноменально, сеньоры!» (с) Жиан Жиакомо)

Я таки не знаю, на чьей стороне в этой истории лежит кусок дерьма, но запах уверенно намекает на Банковую. Зеленский публично вляпался в вопиющую некомпетентность — или свою собственную, или своего Офиса. Но он не хочет публично признавать ни того, ни другого. Он хочет оставить все как есть, просто чтобы его в это не тыкали носом.

Это означает, что принципиальной важности компетентности он вообще не понимает. Это означает, что компетентность им не востребована. Это означает, что никакие задачи его командой решены быть не могут, кроме тех, для решения которых предпосылкой является нынешний уровень ее некомпетентности. То есть, никакие задачи, кроме коррупционных.

И ещё раз: все произошедшее в этом сюжете вызвано тем, что Зеленский и его Офис не понимают и не ценят профессиональных принципов современных СМИ. Если бы они их понимали и уважали, они бы точно знали, что Axios запросит официальную позицию Госдепа, и после этого эффект от интервью станет совсем другим.

Хотя все ещё весьма и весьма художественным и драматичным.

Воруя у Глазьева: как украинские политики бодаются с МВФ российскими рогами

Глазьев советует

У идеи отказаться от внешних заимствований и быстро поднять экономику за счет кредитной эмиссии, которая целенаправленно выделяется государством на приоритетные сектора экономики и ударно их взращивает, есть серьезная теоретическая поддержка. В этом вопросе противники продолжения сотрудничества Украины с МВФ не врут.

Другой вопрос — чьей именно идеи это поддержка.

Эта, не побоюсь этого слова, концепция — практически дословное воспроизведение выкладок пресловутого российского экономиста Сергея Глазьева. Того самого, чей голос на опубликованных СБУ записях координировал от имени Кремля подготовку к созданию «народных республик», и чье имя благодаря этому значится с тех пор в мировых санкционных списках.

Глазьев советует
Сергей Глазьев советует

В 2016 году Глазьев опубликовал в «Коммерсанте» статью «В поисках утраченного роста», в которой в доступной для неглазьевых форме воспроизвел основания и суть своих рекомендаций относительно вывода российской экономики из «30-летней стагнации» (что характерно, это цитата из Глазьева, а не мое злопыхательство). Суть рекомендаций сводилась как раз к тому, что ЦБ РФ нужно напечатать вагон как бы денег, которые государство должно направить на подъем ключевых отраслей российской промышленности, неизбежный стремительный подъем этих отраслей обеспечит быстрый и пропорциональный проведенной эмиссии рост ВНП, что сведет к минимуму инфляционное давление на экономику в целом. В качестве теоретических оснований приводились работы Шумпетера (гугл вам в помощь) и разработки так называемой «группы Кондратьева» о чередовании экономических укладов.

Удивительно, что даже несмотря на такую глубокую теоретическую и в высшей степени пророссийскую идеологическую проработку, Кремль на предложения Глазьева (в то время экономического советника Путина) так и не повелся и предпочел остаться в зависимости от внешних поступлений валюты, а не перейти к полному и решительному внутреннему экономическому успеху. Обидел этим недоверием Путин Глазьева, очень обидел.

Зато выкладки и идеи Глазьева оказались горячо востребованы сторонниками отказа от внешней поддержки реформирования экономики Украины, разрыва отношений с МВФ и прочих любителей побороться с Соросом. Их предложения, насколько я вижу, практически в точности следуют той же парадигме — умное государство обязано всей своей управленческой мощью накинуться на ключевые отрасли и обеспечить их подъем, для этого Нацбанк должен напечатать целевые кредиты и так далее, см. выше по Глазьеву.

Дело даже не в том, что эти идеи дискредитированы из-за того, что их излагал Глазьев (в конце концов, даже выключенное табло в остановившемся лифте раз в сутки может с ненулевой вероятностью показывать правильный этаж), а том, что после другого вопроса у нас есть еще и третий.

Третий вопрос — почему на теоретическо-идеологические выкладки Глазьева его апологеты опираются, а критику этих выкладок — игнорируют. Идеи Глазьева анализировались широко и многосторонне, и одним из итогов этого анализа стало появление термина «глазьевщина» (опять же гугл вам в помощь). Специалисты с мировыми именами подробно анатомировали всю эту государственно-эмиссионную схему, на пальцах растолковывая всем желающим, что эффективность государственных инвестиций в экономику раз за разом проигрывает эффективности частных инвестиций, даже если не учитывать обязательные что для России, что для Украины чиновничьи злоупотребления, некомпетентность и коррупцию. Что в СССР и других социалистических странах именно «целевые государственные инвестиции в ключевые отрасли» довели экономику до невыносимого убожества. Что именно неспособность отказаться от этой опровергнутой практикой парадигмы держит весь заскорузлый пост-совок в нищете. Доводы Глазьева экономисты (Сонин и многие другие) снимали пункт за пунктом без особых затруднений, потому что эти доводы, в сущности, имеют смысл только в рамках воображаемой Глазьевым экономически-идеологической модели, которая даже для не дружащего с реальностью Кремля оказалась слишком оторванной от действительности и потому не пошла в дело.

И если она все-таки пойдет в дело в Украине, если мы действительно разругаемся с МВФ, подчиним Нацбанк уряду или офису президента, запустим производство недоденег и начнем снова скатываться к преимущественно государственной экономике, это будет отличная иллюстрация того, насколько Украина на самом деле зависима. Не от России, не от Глазьева, не от развесистого экономического популизма, не от «Дубинской народной республики» в Раде, а от поощряемой олигархами общественной привычки к тем самым чиновничьим злоупотреблениям, некомпетентности и коррупции.

Когда гордиться нечем, а хочется

(c) М. Златковский

(c) М. Златковский

Когда не могут дать результат, гордятся процессом. И даже не самим процессом, а только его началом. А часто даже не началом, а заявлением о том, что вот мы уже готовы начать.

Это повсюду — от сноса МАФов, на месте которых через год вырастают точно такие же МАФы, потому что муниципального административного ража ни на что, кроме сноса, не хватило, — до международного взаимодействия, когда с помпой замораживают активы кого-нибудь из бывших подъянуковичей в Швейцарии, а потом совсем без помпы их там размораживают, потому что подготовить внятное обоснование для Генпрокуратуры оказывается непосильной задачей. Громкие задержания «воров в законе», которых в тот же день отпускают без предъявления обвинений. Масштабный штурм квартиры Корбана и феерический слив его дела в суде.

Крупные реформы ограничиваются широковещательными заявлениями о страшном намерении их начать — но если случайно что-то удается сделать, то мгновенно включается тормозняк. Упраздненная налоговая спокойненько работает, а запущенный за датские евро реестр э-деклараций так же спокойненько саботируется. ГПУ рапортует о неухудшении инвестиционного климата из-за обысков в Новой Почте, а инвесторы все вкладываются куда-то не сюда. И политики из коалиции перед выборами вдруг резко переполнились намерениями, которые старательно сдерживали все предыдущие четыре года (и будут еще старательнее сдерживать до выборов, чтобы не расплескать). И еще имеют наглость их предъявлять: вот, у нас же намерения! мы же их, если вы нас!

Родные, у импотентов тоже намерения. Но медицинская история и анализы не позволяют надеяться.

Давайте уже перестанем слушать весь этот художественный свист о намерениях и предложим отчитаться о результатах. Не тех, которые на бумаге, а тех, которые каждый день перед глазами. Не поданный в Раду законопроект, а ощутимый тобой самим результат работы уже принятого закона. И если результата нет, то спросить, какого черта не создаются механизмы его реализации. А если создаются, почему не работают. А если работают, то на кого именно.

Интересно же понять, кто конечный бенефициар всего этого бурного процесса — раз уж это точно не мы.

«Коррупция как столп государственности»: кариес хочет, чтобы его признали зубом

Тренд общественной мысли наблюдаю: если вся система госуправления построена на коррупции и при этом худо-бедно работает, бороться с коррупцией нужно, но так, чтобы не задевать достигнутую функциональность госуправления.

Такой подход фактически ставит знак равенства между коррумпированным чиновником и его ролью в госструктуре — в том смысле, что если убрать конкретного чиновника, в этом месте рухнет процедура принятия решений и все остановится. Аналогичное видение проблемы было у ведущего ток-шоу, который спрашивал участников, не пострадает ли работа МВД, если министр Аваков вынужден будет отставиться по «рюкзачному» делу.

Из такой постановки вопроса следуют несколько выводов, довольно очевидных.

Во-первых, если считать реальной опасность, что работа МВД остановится из-за замены Авакова на кого-то другого, то это не государственное ведомство, а продолжение лично Авакова бюджетными средствами. То есть, структура, работающая в интересах Авакова, и лишь попутно и в свободное от работы на Авакова время выполняющая функции министерства. При всем моем скептическом отношении к Авакову как управленцу, такая картина представляется мне запредельно бредовой. Поэтому лично для себя я считаю доказанным «от противного», что замена Авакова на посту министра работу МВД не обрушит. Не все в этом смысле так плохо, как некоторым жмурится.

Во-вторых, тот же самый подход к «труднозаменимости» коррупционеров на госдолжностях исходит из допущения, что должности фактически приватизированы занимающими их чиновниками, а потому уволенный от должности чиновник унесет с собой в отставку все связанные со своим постом полномочия и компетентности и опять же все остановится. То есть, каждый чиновник на своем месте представляет собой уникальную управленческую «сверхценность». Однако это может быть верно лишь в том случае, если госаппарат в каждом его узле проектировался под уникальные способности-связи-компетентности конкретных лиц. Но это не так, любой вменяемо спроектированный механизм должен строиться с учетом возможности замены его компонентов в случае их изнашивания или порчи. Государственный аппарат в этом отношении не может быть хуже всех прочих. Разве что мы его намеренно проектируем таким образом, чтобы он целиком зависел от личных качеств чиновников, а не от принятых регламентов работы.

Сказанное вовсе не исключает, что озвученные выше мнения могут быть справедливы. Чиновники действительно могут рассматривать (и рассматривают) свои должности как свою неотчуждаемую собственность, действовать соответственно и даже придумывать для такого подхода идеологические основания. Но мы-то с вами вовсе не обязаны снисходительно относится к проявлениям административно-идеологического кретинизма. Пусть он остается классовым признаком должностных лиц с пониженной компетентностью и повышенным самомнением, а мы будем ставить на таких лицах отметки «профнепригодность» и отправлять их туда, куда они заслуживают.

То есть, на повышение.

Пособие по политической инвалидности

[ Колонка опубликована на LIGA.net ]

«Вы надоели». Если убрать эмоциональный заряд, мнение опрошенных избирателей о нынешних политиках будет выглядеть именно так.

С эмоциональным зарядом это мнение будет чуть более развернутым, однако смысл его не изменится ни на йоту.

В национальном политикуме не существует ни одного персонажа, который мог бы похвастаться, что ему доверяют больше людей, чем не доверяют. Свежие результаты опроса, которые прямо это показывают, похожи на тяжелый кошмар, на соревнования по плаванию в вязле протухшего на всю глубину болота. Абсолютно все соискатели по уши в грязи и в тине, все до рвоты нахлебались лягушачьего гноя, но амбиции все гонят и гонят их дальше. Зрителей тоже тошнит смотреть на это отвратительное и бессмысленное зрелище, но они привыкли, что кого-то из этих до зелени мутных водяных и кикимор придется-таки назвать победителем очередного тура соревнований. Обычай такой.

Репутации уничтожены у всех. Любой новый соискатель, даже предварительно отмытый до белизны и наодеколоненный в полнейшую шанель, вынужден прыгать в то же самое болото, которое от его плюха вовсе не станет чище и не перестанет смердеть. Сам же он мгновенно затеряется среди других, заляпанный ровно тем же самым и совершенно неотличимый.

Да, все соискатели (за редким исключением) обещают первым делом осушить болото, превратить его в новый и чистый водоем. Но это невозможно сделать из самого болота, только с берега, а вылезать из тины бултыхальцы не хотят, потому что вылезти из болота означает для них сняться с дистанции.

Зрители давно для себя уяснили, что ни от кого из булькающих пользы не будет. Но они никак не могут придумать, что в такой ситуации делать. Доверять никому из густо заляпанных невозможно, хочется найти хоть какую-то альтернативу, но в реальности кроме болота пока ничего не видно, так что придется-таки выбрать одного из осточертевших. И уже, в принципе, не имеет значения, кого именно — все пахнут примерно одинаково.

Другой опрос показывает именно такое отношение избирателей к топовым участникам политической гонки. 12% поддержки, 10% поддержки — это соревнование не политических сил, а политических бессилий. Все участники забега с точки зрения электората безнадежно хромают, и выделенные им проценты поддержки — это не заработок, это пособие по политической инвалидности. Если на этом пособии можно выиграть выборы, но только у таких же полутрупов. И осушать болото такой победитель не будет по совершенно очевидной причине: в чистой воде он никому не нужен, даже сам себе.

В такой ситуации 15,9% опрошенных, желающих проголосовать за «другого политика», способны легко решить дело — осталось только показать им этого «другого». Хоть  какого, лишь бы не из прежних, вконец провонявшихся. Вакарчук? Отлично, пусть днем процеживает болото, а вечером может давать гастроли, от нынешних-то не дождешься ни того, ни этого. Зеленский? Господи, да даже он на нашем рыбном отвале сойдет за свежего — на фоне прежних-то точно.

В других странах это срабатывало: например, в Гватемале президентом выбрали телевизионного комика Джимми Моралеса. «Он начал избирательную кампанию с минимальной поддержкой, никто и предположить не мог, что он выиграет выборы в первом же туре», — рассказывал в интервью гватемальский политолог Манфредо Маррокин. — «Люди с готовностью воспользовались возможностью убрать из правительства все надоевшие им прежние политические силы. Даже несмотря на то, что Моралес был неопытен и у него не было внятной программы. Зато у него не было политического прошлого, и это внезапно оказалось огромным преимуществом. Люди решили: ладно, пусть будет хотя бы такой, по крайней мере, это не обычный заведомо коррумпированный негодяй. В следующий раз изберем кандидата, у кого будет не одно достоинство, а два — не только не связанного с коррупцией, но чтобы он был еще и с каким-никаким управленческим опытом».

Есть надежда, что в Украине, на отличку от Гватемалы, сразу удастся найти кого-нибудь сразу с двумя достоинствами. Эта надежда, конечно, тоже пованивает (ну нельзя рассчитывать, что истинный ангел снизойдет с пажитей небесных и одним лишь Словом Власти обеспечит осушение нашего политического болота), но, как сказал классик, добро приходится делать из того, что есть, даже из зла, потому что больше его делать не из чего.

Прежние, которые «инвалиды на пособии» и «надоели», тоже сгодятся — как политическое сырье. Свою непригодность во всех иных качествах они вполне наглядно избирателям доказали.

 

Скромное очарование некомпетентности

Большая Круглая Печать

Иллюстрация Андрея Карапетяна

В отличие от громко обличаемой всеми коррупции, некомпетентность продолжает считаться грехом более-менее респектабельным. Протест против разгула коррупции выплескивается на улицы, а про бездарность и неэффективность государственных служащих и народных избранников люди в лучшем случае бурчат в фейсбуках.

Между тем, коррупция и некомпетентность друг друга стоят и друг без друга не живут.

Для раскрутки коррупционной схемы на государственном предприятии или в государственном учреждении категорически необходимы два условия. Первое: существование схемы должно допустить руководство этого предприятия или учреждения. Второе: схема не должна привлечь внимание контролирующих органов.

Поскольку в коррупционных схемах у нас недостатка нет, приходится признать, что сочетание этих условий является делом совершенно обычным. Причин для этого находится тоже две. Первая: руководство и контролирующие органы вовлечены в коррупцию и потому не заинтересованы в ее раскрытии. Вторая: руководство и контролирующие органы некомпетентны и потому не способны коррупционные схемы раскрыть.

И вот незадача: если первая причина почитается безусловным криминалом, то ко второй публика относится как бы даже с пониманием. Мол, с кем не бывает. Всего ж не разглядишь. Подчиненные подкузьмили. Он к ним, как к людям, а они вона как. Врали ему, что все в порядке, а сами крали. А он ни при чем. Жертва грустных обстоятельств. Ну и контролирующие органы — там же не боги всевидящие работают, чтобы за каждым уследить. Кого-то поймали, кого-то не успели. Достижения-то все равно есть. Например, этот, как его — который успел сбежать.

Такая очаровательная снисходительность к некомпетентности неизбежно сводит на нет любые попытки выработать у общества нулевую толерантность к коррупции. Потому что нулевая толерантность базируется на понимании принципа ответственности, а этот принцип не работает «по областям». Если общество все-таки считает, что вот здесь, где коррупция, ответственность должностного лица уже есть, а вот тут, где некомпетентность, ее пока нет, это означает, что на деле принцип ответственности не работает нигде.

Смягчая требование ответственности для случаев некомпетентности, общество тем самым санкционирует кумовство, произвольные судебные решения, наплевательское отношение чиновников к гражданам, несоблюдение государством своих обязательств и прочие слишком хорошо знакомые нам врожденные пороки постсоветской государственной машины. Коррупция же становится для всего этого джентльменского набора завершающим штрихом, обязательной гнилой вишенкой на протухшем тортике.

Здесь нужно сделать важное замечание: участие в коррупции уголовно наказуемо, а вот некомпетентность (если она не привела к тяжелым последствиям и не превратилась в халатность) — нет. Почему же тогда речь идет об одинаковой ответственности?

Конечно, ответственность за коррупцию и некомпетентность не должна быть одинаковой, но она должна быть и в том, и в другом случае безусловной. И как раз этой безусловности у нас пока еще остро не хватает.

Впрочем, есть и отрадные примеры того, что ответственность за проявленную некомпетентность все-таки наступает — пока что, увы, лишь в отдельных случаях.

Когда Хатия Деканоидзе еще до оглашения даже предварительных результатов расследования гибели жителя Кривого Озера объявляет о расформировании местного отделения полиции, это прямое воплощение принципа ответственности должностных лиц за проявленную ими некомпетентность. Не подлежит сомнению, что полицейские Кривоозерского отделения были непосредственными участниками трагического инцидента, причем известные сейчас обстоятельства не позволяют считать их действия даже минимально компетентными — это раз. После гибели человека руководство отделения обнародовало заведомо ложное его описание, пытаясь выгородить сотрудников, и это тоже прямое должностное нарушение (а суд может назвать это и преступлением) — это два. И если даже руководство отделения не принимало прямого участия в распространении дезинформации и попытке сокрытия обстоятельств инцидента, оно все это допустило своим бездействием — три. В конце концов, руководство обязано во всех случаях отвечать за действия своих подчиненных, и это четыре.

Та же самая логика применима и к руководящему составу полиции Николаевской области, которому подотчетно руководство Кривоозерского отделения и который обязан нести ответственность за проявленную там некомпетентность. Поэтому и снятие областного полицейского руководства по инициативе Авакова и Деканоидзе выглядит вполне закономерным.

Однако трудно отделаться от мысли, что на уровне области цепочка ответственности заканчиваться не должна, и что ответственность за инцидент должны понести и сами Деканоидзе и Аваков. Кто-то же утвердил в должности руководителей полиции Николаевской области, которых теперь приходится с таким треском снимать. Этот кто-то, как показали события, допустил грубый кадровый просчет, который повлек за собой смерть человека.

Для постсоветской Украины такая логика ответственности непривычна, но для Украины, которая стремится стать по-европейски демократической страной, любой иной подход выглядит архаикой. Безусловная ответственность должностных лиц является таким же обязательным принципом демократического государства, как и гарантии участия граждан в принятии важных для них решений.

Да, Украина находится сейчас фактически лишь в преддверии демократических реформ — государство остается уныло постсоветским по структуре и повадкам (а также по уровню некомпетентности и коррумпированности). Децентрализация власти отложена на неопределенный срок, Верховная Рада откровенно саботирует принятие нового закона о выборах и других своих же коалиционных обязательств, а правительство и президент громко обещают назначить ответственных за провал запуска системы электронного декларирования — и хотя бы в определении виновных пытаются проявить компетентность. Именно потому, что страна переживает переходный период, и потому, что представление о безусловной ответственности должностных лиц в обществе пока не укоренилось, имеет смысл выработать в этом отношении до предела акцентированную и четкую политику.

Например, можно принять для должностных лиц принцип «одной ошибки», когда абсолютно любой допущенный чиновником прокол, — не только халатность, но даже срыв сроков выдачи какой-нибудь справки, — становится основанием для его отстранения без права восстановления. Этот саперский принцип можно даже внести в должностные регламенты и в закон о государственной службе. Его применение обеспечит стремительную ротацию кадров и позволит задерживаться в должности только безупречно эффективным функционерам.

Утопия? В наших нынешних условиях — да. Потому что существующая система на практике защищает сейчас право чиновников на некомпетентность и определенно намерена защищать его и в дальнейшем, а принцип безусловной ответственности ей категорически чужд. Хуже того: граждане в подавляющем большинстве с таким состоянием государственной машины пока согласны мириться. Они не слишком довольны положением вещей, но возможности реально и конструктивно воздействовать на ситуацию у них пока нет. Помните? Децентрализация власти саботируется. Новый закон о выборах — тоже. И, конечно, к этому всему прилагается практическая невозможность наказать откровенно некомпетентного чиновника даже через суд, такая уж у нас эффективная судебная система.

Сюда же добавим уже упомянутое привычно-толерантное отношение общества к некомпетентности функционеров.

Все это полностью отдает инициативу реформирования государственного аппарата самому государственному аппарату — с ожидаемо скромными достижениями (спасибо, что хоть не нулевыми). В эти достижения можно даже записать регулярные публичные призывы президента Порошенко к совести неисполнительных чиновников, недисциплинированных парламентариев, неспешных в борьбе с коррупцией прокуроров и так далее.

Петру Алексеевичу никак не позавидуешь. Ему-то конечную ответственность переложить не на кого, на своей вершине он один. И то, что президенту государства, в системе управления которым полно коррупционеров, криворуких бездарностей или просто бездельников, исправить такое положение не удается в течение достаточно долгого времени, довольно трудно обосновать компетентностью и соответствием занимаемой высокой должности.

Как бы то ни было, в итоговый президентский зачет будут внесены не попытки добиться результата или сымитировать его, а только сам результат.

Или его отсутствие.