Архив рубрики: Общество

Колонка опубликована на Радио Свобода

Несколько лет назад, когда на меня вываливали претензию: “Почему вы не любите все российское?”, я чувствовал бессилие и усталость, неизбежную и тягостную, как выступление дорогого Леонида Ильича на съезде КПСС.

Помню подростковые ощущения от его бесконечных речей. Сейчас бы я мог испытывать к немощному генсеку жалость, но тогда было только уныние, а еще осознание, что вынырнуть из этого уныния невозможно.

Потому что выныривать было некуда. Брежнев был по всем трём телеканалам, которые ловил наш ящик. Его выступление перекрывало все. Никаких фильмов. Никаких новостей. Никаких “Сделай сам” или “В гостях у сказки”. Своим выступлением он убивал все альтернативы. Можно было бы вообще выключить телик, но съезд смотрел дедушка, коммунист с полувековым стажем. Он спал под Брежнева, сидя на диване, но при каждой попытке приблизиться к телику просыпался и отгонял. Это была невыключаемая неизбежность в прямом эфире.

Но время генсека прошло, и неизбежность и невыключаемость ушли вместе с ним. Все, что угнетает, вгоняет в депрессию, все, от чего тебя тошнит в медиа, перестало быть неотвратимым. Альтернативы есть. Закройте браузер. Переключите трансляцию. Поставьте свой плейлист. Забаньте тролля. Сделайте свой мир чище.

Тролли визжат, что это якобы “цензура”, но это не она. Это гигиена. От твоего бана тролль не перестает существовать, просто ты запретил ему гадить именно на твоем пороге.

Другое дело – объективная реальность, которую не выключишь и не забанишь. Как говорили в чатике одной хорошей игры, RLF. Real life first. Из игры можно выйти, чтобы потом вернуться, из реальности – нет.

Именно поэтому многие сотни миллионов людей не могут абстрагироваться от того, что путинская Россия убивает и плодит мерзость. Ее нельзя забанить, от нее невозможно спрятаться в личном эскапизме, даже если очень хочется.

Но кое-что с реальностью, которую загаживает Россия, все-таки сделать можно.

Если у людей нет желания держать в доме напоминания о бывших женах или мужьях, их вещи выносят к мусорным бакам.

Если тошнит от советского прошлого, которое навязывает окружающему миру путинский государственный хроноклазм, реликты этого прошлого идут на слом или хотя бы туда, где они не бросаются в глаза.

Это не решает проблему, но здорово облегчает жизнь. Потому что Кремль практически каждым поворотом винта отравляет что-нибудь из окружающей реальности.

Речь даже не о бомбах и ракетах, а о совершенно обыденных вещах, привычных еще по мирному времени. Из-за нарастающего отвращения к Кремлю и ко всей Zигующей подкремлевской России аллергию начинают вызывать вещи, которые еще совсем недавно воспринимались нейтрально или даже позитивно.

До февраля 2022 года в Киеве прекрасно продавалась колбаса “Московская”. Хорошая колбаса, сырокопченая. Не супертоп, но вкусная. И никакого отношения, кроме названия, к российской столице эта колбаса не имела. Местное производство, местное украинское сырье.

И даже несмотря на то, что после 2014 года Россия рухнула во мнении большинства украинцев в зону глубокого неприличия, на “Московскую” неприятие много лет не распространялось. Колбаса оставалась как бы вне политики.

Но в феврале 2022 года Россия перевела войну в фазу под названием “полномасштабное вторжение” и поперла на Киев.

В первые дни, когда у всех украинских торговых сетей обвалились прежние цепочки поставок, те киевляне, что не эвакуировались и не ушли добровольцами в тероборону, начали хозяйственно запасаться продуктами, как и положено в таких обстоятельствах. Прилавки гипермаркетов пустели стремительно. С них исчезали любые продукты, которые могли жить пару недель за границами холодильника. В том числе сырокопченые колбасы.

А вот “Московскую” брали из рук вон плохо.

Помню, как я стоял у стенда с колбасами и пытался убедить себя, что название, конечно, мерзкое до невозможности, но сама-та колбаса хорошая, надо брать. Привык я к ней. И производство-то украинское. Но название…

Дебил, сказал я себе, если тебе настолько противно ее покупать, как ты ее есть-то собрался? Резать еще туда-сюда, но потом-то как? Через силу? У тебя что, других поводов для тошноты нет? Будешь для успокоения на украинский сертификат смотреть? А ну-ка быстро забыл это дело навсегда.

И я забыл. И ни на секунду об этом потом не пожалел.

И таких, как я, было много. Очень много.

А примерно через месяц и производители, и торговые сети всю продукцию с “российскими” этикетками, которую народ категорически перестал брать, безжалостно “дерусифицировали”. Наклейки перестали вызывать у покупателей отвращение, и продажи тех же самых продуктов под новыми названиями восстановились.

Колбаса-то, конечно, вне политики, но люди-то нет. Особенно когда их бомбят.

Под бомбардировками даже знакомые со школы события и персонажи собственной истории могут стать отвратительнее московской колбасы.

Памятник Щорсу в Киеве был, несомненно, одним из самых выдающихся конных монументов в Европе. Искусство – да, оно тоже бывает и вне политики, как и колбаса. Проблема была отнюдь не в художественных достоинствах монумента, а в том, что памятник был установлен не в честь реального “полевого командира” времен Гражданской войны (которого, кстати, шлепнули его же героические соратники), а в честь продукта многолетних усилий советской пропаганды.

Публичная ругань (которую в респектабельных украинских медиа именовали “общественной дискуссией”) вокруг памятника продолжалась несколько лет, не приводя, однако, ни к каким видимым подвижкам. Памятник все так же высокохудожественно торчал посреди Киева. Пусть даже с неистребимыми граффити “Сними меня” и “Палач” на постаменте, но все еще торчал. И торчал бы еще долго, если бы ясную черту под “общественной дискуссией” не подвело опять же российское вторжение. Щедрые бомбардировки от “наследников СССР” стали самым весомым аргументом в пользу того, что конный большевик на своем постаменте явно застоялся. И Щорс отправился “вслед за русским кораблем”.

Кремль вообще крайне эффективно агитирует местные громады в Украине на расставание с памятниками имперского прошлого. Уж как в Одессе любили памятник Екатерине Второй, реплику снесенного большевиками оригинала, поставленную на собранные по подписке средства в 2007 году. Стоял бы монумент и стоял, обложенный мешками с песком от осколков. Но однажды, когда систематические российские ракетные обстрелы Одессы стали привычной частью городского быта, вождь всех насильственно братских народов товарищ Путин счел нужным заявить, что Одесса якобы “русский город” именно потому, что там стоит памятник императрице и одесситы его непременно защитят от “русофобских” поползновений. После этого возражения насчет переноса памятника в музей стали выглядеть как прямая поддержка путинского бреда. Памятник был так же загажен, как и несчастная полукопченая колбаса. Это решило дело, и Екатерина благополучно переехала. Переехала, не забудем, под ежедневными обстрелами со стороны российских почитателей ее имперского наследия.

И снова: дело тут вовсе не в том, что общественность поступила вопреки собственным вкусам и пристрастиям, а в наваленном поверх этих вкусов отвращении к бандитскому режиму, который изнасиловал свою страну и теперь пытается изнасиловать соседнюю. У одних, кто давно требовал императрицу перенести, это отвращение появилось сразу после аншлюса Крыма. У других – когда на Одессу полетели бомбы. И все стало окончательно ясно после слов Путина, из-за которых памятник перестал восприниматься как гордость города. Мадам скульптура, мы все понимаем, но отчего б вам не спрятаться, пока шухер не уляжется? Мерси.

Наверняка что-то из замаранного Кремлем со временем удастся отмыть и вернуть в оборот. Но, конечно, сначала нужно заткнуть источник информационных помоев, управляемых и неуправляемых бомб, “мясных штурмов” и имперского самосознания. Пока он фонтанирует, ничего вернуть не получится.

Путинская Россия – благодаря ее же неустанным усилиям – перестала восприниматься в Украине как нечто по-брежневски “невыключаемое”, как неизбежная часть реальности, даже исторической. Ее рудименты тащат к мусорным бакам, потому что держать их дома стало невыносимо, и нам есть куда и зачем выныривать из этой невыносимости.

Потом, когда мы отстроим разрушенное, вернем похищенное, почтим погибших и обнимем живых, когда – со временем – ослабнут постоянно накатывающие спазмы ненависти, мы, может быть, заглянем в запасники музеев.

Но при этом я совершенно уверен: колбаса с названием “Московская” в моей реальности больше не появится.

Не потому, что ее вообще не будет, а потому, что для себя я ее забанил. Навсегда.