«Диджитализация»: реальная реформа или виртуальная показуха?

Идея «государства в смартфоне» и связанное с нею понятие «диджитализация государства» стали одним из главных публичных трендов пришедшей к власти в Украине «команды Зеленского». Но пока остается без ответа важнейший вопрос: о чем на самом деле идет речь? О глубокой системной реформе принятых у нас технологий государственного управления и народовластия — или же просто о косметической «оцифровке» отношений между требующим перемен обществом и государством, которое не может (а часто и не хочет) вылезти из привычной архаики?

«Быть демократией» или «казаться демократией»

Во многих постсоветских странах вопрос «быть или казаться» стал до отвращения государствообразующим.

«Казаться» — это строить демократический фасад, оставаясь по природе жесткой совковой автократией (как Беларусь) или даже клептократической клановой диктатурой (как Россия). На фасадах таких режимов вывешены напоказ чучела «демократических выборов» и «верховенства права», в то время как за фасадом госаппарат старательно обеспечивает полную управляемость и первым, и вторым в своих шкурных интересах (причем совершенно искренне не различает свой интерес и «интересы государства»). То есть, вместо собственно демократии создается карго-культ, дикарское подражание, имитирующее форму без понимания содержания.

«Быть» — это строить демократические институты по-настоящему, а не напоказ. Гнать карго-культ отовсюду, где он пытается застрять. Не давать государственному аппарату подменять своими интересами интересы избирателя. На деле обеспечить эффективность механизмов и народовластия, и общественного контроля за работой государства, и верховенство права, и принципиальное сочетание набора защищенных прав граждан в комплекте с гарантированной ответственностью за злоупотребление этими правами.

Украинское государство на протяжении почти трех последних десятилетий оставалась убежденным приверженцем принципа «казаться». Даже после Революции Достоинства, к которой привело как раз нежелание общества мириться со все более откровенными потугами выдавать насквозь проеденную коррупцией имитацию за настоящую демократию, государственный аппарат так и не смог осознать необходимость и неизбежность перехода от «казаться» к «быть». Выдавать пиар реформы судебной системы за настоящую реформу некоторое время можно, но создать таким пиаром эффективную (в терминах демократических, а не коррупционных) систему правосудия нельзя. И то, что наша судебная власть после пяти лет «решительных реформ» так и осталась в состоянии прежнего полного убожества, ясно говорит, насколько «решительными» были эти «реформы».

Привычка к «потемкинским» реформам

Побочным (на самом деле — прямым) эффектом неспособности власти отойти от «имитационного» подхода стало то, что в украинском обществе еще более закрепилось отношение к институтам власти как к гнездилищу всяческого жульничества, пустопорожнего трепа, показухи и прочего арапства. Сделать иные выводы, более комплиментарные для правящих элит, практика не позволяет ну никак.

Как и следовало ожидать, когда Владимир Зеленский сменил в президентском офисе Петра Порошенко, он унаследовал от предшественника и этот самый общественный скептицизм — теперь уже обращенный на него как на первое лицо государства, которое (государство, не лицо) на деле и неоднократно доказало, что доверия не заслуживает.

Вернуть доверие к государству Зеленский может, видимо, единственным способом — проведением результативных (с точки зрения избирателей) реформ, способных изменить сложившее у общества отношение к госаппарату. Понятно, что это задача не на один президентский срок, но за свою первую и последнюю каденцию Зеленский может хотя бы запустить этот процесс. И даже если мы допустим, что его намерения именно таковы, то выбор в качестве одного из ключевых направлений именно «диджитализации» государства мгновенно возвращает нас к вопросу «быть или казаться».

Потому что «государство в смартфоне» — это концепция реформирования не государства ткак такового, а только интерфейса к нему.

Витрина без магазина

Тут нужен наглядный пример.

Вспомните Amazon.com. (Для тех немногих, кто сам не вспомнит — это один из первых в мире интернет-сервисов, который начал продавать реальные товары исключительно через интернет). Для абсолютного большинства пользователей Амазон — это в первую очередь web-сайт, на котором можно оформить покупку. Но для тех, кто знает, как устроена интернет-торговля, Амазон — это сочетание глобальной сети складских терминалов, транспортной, финансовой и информационной логистики, детально проработанных регламентов платежей миллионам партнеров и уплаты налогов, инструментов подготовки, упорядочивания и отображения данных, алгоритмов сбора, хранения и анализа информации о предпочтениях пользователей, сети проектных групп, которые разрабатывают перспективные направления (от «экологической среды» для электронных книг до собственной автоматической доставки товаров с использованием дронов) — и еще много чего. Web-сайт в этой системе, конечно, тоже есть — как интерфейс, через который пользователь получает доступ к предлагаемым товарам и сервисам.

Но много бы стоил «виртуальный» сайт, если бы за ним «в реале» не крутилась отлаженная, как часы, и каждым действием доказывающая свою эффективность коммерческая машина? Ничего бы не стоил. Он был бы просто витриной без магазина, не более. Пустышкой. Фейком. Имитацией.

И точно так же — для того, чтобы «государство в смартфоне» стало чем-то осмысленным, необходимо прежде всего государство вне смартфона, но работающее хотя бы просто эффективно. Качественно выполняющее функции, которые на него возложены. Оборона и дипломатия. Финансы и экономика. Налоговое и таможенное регулирование. Юстиция и обеспечение верховенства права. Содействие реализации инфраструктурных проектов национального масштаба. Госуправление как таковое, в конце концов, включая реформирование государством своих собственных институций.

У нас это уже есть? Нет, мы только собираемся превратить наше государство в нечто эффективное. И пока что наше государство ощутимому результату предпочитает бесконечный процесс, а практическим переменам к лучшему — имитацию таких перемен.

Но во что превращаются «государство в смартфоне» и «диджитализация» без государства, эффективно работающего «в реале»? Правильно, в «виртуальную витрину», за стеклами которой нет вообще ничего полезного для избирателя.

Зато такая «витрина» — прекрасная новая площадка именно для показухи и имитации бурной деятельности. И если учесть усвоенные за десятилетия привычки нашего госаппарата, то именно показуху и имитацию мы в этой «витрине» и будем наблюдать в первую очередь. Репутация нашей системы государственного управления такова, что иного подхода в принципе не предполагает.

Государство на расстоянии посыла

На официальном сайте каждого министерства и любого крупного учреждения есть форма обратной связи — для запросов граждан и организаций, заявлений, всякого разного. Пару лет назад я воспользовался такой формой для отправки редакционного запроса, и, не получив от министерства ответ в положенный по закону срок, позвонил в пресс-службу. Дозвонился с трудом, но зато без всякого труда выяснил, что все обращения, которые направляются министерству через официальный сайт, в лучшем случае фильтруются как спам, а в худшем — вообще исчезают в никуда, поскольку для их получения назначен несуществующий адрес. Или — или. Точнее мне никто сказать не мог. Но зато все были уверены, что раз запросы через сайт никому не приходят и нигде не регистрируются (ну, так получилось), значит, и отвечать на них по закону не нужно, и что предельных сроков ответа для пропавшего запроса закон не предусматривает.

С электронными декларациями госслужащих историю помните? Все декларации в сети. Все состояния, поместья, вся наличка и понты в ассортименте. Все видно. И при этом все громко заданные вопросы «а на какие доходы вы так шикуете» эффективно отфильтровались в спам. Или ушли на несуществующий адрес.

Уверен, что нынешний чиновничий аппарат вполне способен наладить точно такой же обмен информацией не только с «государством в интернете», но и с «государством в смартфоне». Опыт есть. Ответственность не наступает — проверено.

Точно так же и у украинского избирателя есть опыт (и еще какой) держать государство с его инициативами, показухой и пиаром на расстоянии прямого посыла. Просто на всякий случай. Просто потому, что ничего иного от государства избиратель давно уже не получал, и ничего хорошего от него не ожидает.

И такое отношение Зеленский и его команда не сможет изменить, ограничившись модернизацией одной только «виртуальной» витрины. Без синхронной модернизации и решительного поднятия эффективности «реального» госаппарата никакая новая витрина не будет иметь смысла.

То обстоятельство, что акцент «команда Зе» делает именно на «витрине», а не на том, что будет (и будет ли вообще) работать за ней, разворачивает меня к крайне пессимистическим ожиданиям.

Хорошо, что я тоже избиратель, и тоже привык держать государство на расстоянии прямого посыла. Всегда готов, только дайте повод.

А ведь так хочется оптимизма. Рационального. Предметного. Обоснованного. Вдруг государству (в лице его лучших представителей) действительно надоест «казаться» — и оно предпочтет «быть»?

Ждем пока.

[ Опубликовано в издании Слово і Діло ]

Ответственные: где и как их найти

Дж. Бернард Шоу

Читаю в комментах: «почему вы все время хотите найти ответственных?»

Во-первых, чего их искать, если в предвыборные месяцы все города были обклеены портретами лиц, страстно желающих стать ответственными. И после того, как за их избрание проголосовали и они вступили в должности, искать ответственных уже незачем. Они и так есть, без всяких поисков. Вот же списки, прямо на сайте ЦВК.

Во-вторых, раз они так эту ответственность хотели, что аж выборы ради этого выиграли (а кто не выборы, тот конкурсы) — пусть эту ответственность несут и не ноют. Люди голосовали, между прочим, не за их нытье.

В-третьих, — да, очень хочется, чтобы были именно ответственные. Безответственные могут сразу идти куда подальше. Свободно и беспрепятственно. Это просто: сказал «я не хочу нести ответственность» — и пошел. А если не идешь — значит, несешь ответственность и не ноешь.

В-четвертых, повторюсь, только социально неразвитые инфантилы путают категории ответственности и виновности. Виновность устанавливает суд. Ответственность человек принимает на себя сам. И потом опять же ее несет. И не ноет. А хочет поныть — см. третий пункт.

В-пятых, все сказанное выше, конечно, пока не имеет отношения к наблюдаемой реальности. Вся тема возникла и живет именно потому, что ответственности госслужащих как действенного фактора в Украине просто нет. Здесь политик или чиновник может без всякого вреда для должностной эффективности и личной репутации публично брать на себя обязательства — и не выполнять их. Принимать на себя ответственность — и тут же давать понять, что он ни за что не отвечает. А зачем отвечать-то, если можно не отвечать? Что, кто-то из предшественников за что-то ответил? Нет? Так что мы от нынешних-то ждем? С чего им вдруг становиться по-настоящему ответственными? Потому что их уволят? Так они восстановятся по суду, стоит только захотеть. Потому что мы не изберем их снова? Еще как изберем — посмотрите соцопросы и убедитесь. В суд их потащат? Да пусть тащат, это еще никому не повредило, — ни Януковичу, ни Насирову, ни Кернесу, ни Труханову, ни Онищенко. Вон Тимошенко и Луценко заказные отсидки вообще пошли в карьерный плюс. Никому наш суд не может повредить. Даже заживо осужденному в США Лазаренко наш украинский суд ничем не повредил, хотя воровал Лазаренко именно тут, а там только отмывал. У нас по-настоящему, не на словах, привлекать его к ответственности никому не сдалось, потому что в принципе не было понимания — к чему привлекать-то?!

Никто из прежних не наказан, поэтому никто из нынешних не боится.

И, как следствие, ни за что не собирается отвечать.

Дж. Бернард Шоу
Дж. Бернард Шоу

Когда гордиться нечем, а хочется

(c) М. Златковский

(c) М. Златковский

Когда не могут дать результат, гордятся процессом. И даже не самим процессом, а только его началом. А часто даже не началом, а заявлением о том, что вот мы уже готовы начать.

Это повсюду — от сноса МАФов, на месте которых через год вырастают точно такие же МАФы, потому что муниципального административного ража ни на что, кроме сноса, не хватило, — до международного взаимодействия, когда с помпой замораживают активы кого-нибудь из бывших подъянуковичей в Швейцарии, а потом совсем без помпы их там размораживают, потому что подготовить внятное обоснование для Генпрокуратуры оказывается непосильной задачей. Громкие задержания «воров в законе», которых в тот же день отпускают без предъявления обвинений. Масштабный штурм квартиры Корбана и феерический слив его дела в суде.

Крупные реформы ограничиваются широковещательными заявлениями о страшном намерении их начать — но если случайно что-то удается сделать, то мгновенно включается тормозняк. Упраздненная налоговая спокойненько работает, а запущенный за датские евро реестр э-деклараций так же спокойненько саботируется. ГПУ рапортует о неухудшении инвестиционного климата из-за обысков в Новой Почте, а инвесторы все вкладываются куда-то не сюда. И политики из коалиции перед выборами вдруг резко переполнились намерениями, которые старательно сдерживали все предыдущие четыре года (и будут еще старательнее сдерживать до выборов, чтобы не расплескать). И еще имеют наглость их предъявлять: вот, у нас же намерения! мы же их, если вы нас!

Родные, у импотентов тоже намерения. Но медицинская история и анализы не позволяют надеяться.

Давайте уже перестанем слушать весь этот художественный свист о намерениях и предложим отчитаться о результатах. Не тех, которые на бумаге, а тех, которые каждый день перед глазами. Не поданный в Раду законопроект, а ощутимый тобой самим результат работы уже принятого закона. И если результата нет, то спросить, какого черта не создаются механизмы его реализации. А если создаются, почему не работают. А если работают, то на кого именно.

Интересно же понять, кто конечный бенефициар всего этого бурного процесса — раз уж это точно не мы.

Не потянули. Отмена реформы ГФС как признание некомпетентности

Фото А. Гудзенко / LIGA.net

[Колонка опубликована на LIGA.net]

Ужгородский (в последние годы жизни — израильский) писатель и мудрец Феликс Кривин когда-то написал собственную вариацию басни «Лебедь, рак и щука».

«Да, лебедь тянет вверх, и в этом есть резон.
И щука в холодок стремится не напрасно.
Рак пятится назад: что сзади знает он,
А что там впереди — ему пока неясно…»

Судя по наблюдениям за живой природой (к которой я по причине избыточного гуманизма отношу и ветви власти), правительство Украины впало в совершенно аналогичное рачье затруднение. По крайней мере, это несомненно относится к реформированию органов государственной налоговой и таможенной политики.

Весной и летом прошлого 2017 года Кабмин принял постановления об утверждении концепции реформирования государственной фискальной и таможенной систем. Всего через несколько месяцев, 11 января 2018 года, тот же Кабмин эти постановления отменил. Причиной отмены называют мнение исполняющего обязанности главы ГФС Мирослава Продана, который посчитал реализацию утвержденной концепции реформы «невозможной». Мнение Продана поддержал также комитет Верховной Рады по вопросам налоговой и таможенной политики.

И все. Этого оказалось для правительства достаточно, чтобы ранее принятые решения аннулировать.

Фото А. Гудзенко / LIGA.net

Фото А. Гудзенко / LIGA.net

Даже если не вникать в суть концепции реформы и не разбирать аргументы ее оппонентов (хотя сделать это, конечно, необходимо, и аналитики непременно этим займутся, когда смогут оторваться от новогодних и рождественских дегустаций), никуда не деться от очевидного: или принимая постановления, или их отменяя, но как минимум в одном из этих двух случаев правительство продемонстрировало вопиющую некомпетентность. Или в первом, или во втором. Потому что невозможно считать компетентными действиями одновременно и принятие стратегического документа, и его отмену через довольно короткий срок. Или решение, или его отмену неизбежно придется признать глупостью.

Концепцию реформы разрабатывало Министерство финансов. Разрабатывало довольно долго: строило систему обоснований, формулировало подходы, рисовало «дорожную карту» (что именно делать, как именно, какими силами и в какой последовательности), потом сводило все это в документ. Документ сначала обсуждался в Минфине, затем был вынесен на Кабмин, прошел через все экспертизы, формальности и согласования, и в итоге был принят. Кто хотя бы поверхностно интересовался тем, как работает аппарат правительства, тот понимает, какие мельницы и как нескоро там мелют такие решения. От управленческого идиотизма эти мельницы, конечно, не спасают, но они так или иначе придают принятым решениям некоторую видимость бюрократической респектабельности.

Что характерно, господин Продан в тот период уже исполнял обязанности руководителя ГФС, замещая вынужденно обернутого в одеяло Романа Насирова. То есть, мимо него все эти концепции пройти не могли, так как непосредственно касались ближайших перспектив его ведомства. Где-то на согласованиях концепции реформы должны быть его визы (правительственным клеркам непременно стоит заняться их поиском, когда они смогут оторваться от новогодних и рождественских дегустаций). Как минимум, с концепцией реформы руководитель реформируемого ведомства должен был заинтересованно ознакомиться.

Однако в то время господин Продан от принципиальных возражений по содержанию документа почему-то воздержался. Эти возражения возникли только сейчас, причем настолько категорические и убедительные, что правительство уже утвержденную реформу отменило. Без неуместных проволочек. Отменило настолько стремительно, что даже для профильного министра финансов Данилюка эта отмена стала полнейшим сюрпризом.

А как же согласования? А где же бюрократические мельницы? И что с соблюдением принципов правительственного документооборота (даже если учесть продолжительность новогодних и рождественских дегустаций)? Поразительно, что всего этого во втором эпизоде нашей драмы не понадобилось. И это бюрократическое чудо стало возможным всего лишь потому, что мнение господина Продана (и поддержавшего его комитета Верховной Рады) разом перевесило все предшествующие правительственные экспертизы и согласования. В сравнении с этим мнением все прежние наработки и аналитика оказались бессмысленными и бессильными. Гройсман и Данилюк просто вынуждены теперь признать свою полную административную ничтожность в сравнении с недосягаемым могуществом и.о. руководителя ГФС.  

Одновременно с этим правительству следует покаяться и в уже упомянутой вопиющей некомпетентности — потому что принятие концепции реформы, вкоре признанной  «нереализуемой», невозможно считать проявлением управленческого профессионализма. А если все-таки признать компетентным шагом именно принятие концепции, то придется признать проявлением некомпетентности ее отмену тем же составом кабинета всего несколько месяцев спустя. Или в одном эпизоде, или в другом была проявлена некомпетеность, которая правительству никак не к лицу и нисколько не укрепляет его авторитет.

Есть, конечно, и другой ракурс, в котором противоречивые решения Кабмина выглядят вполне логичными. Например, как вам такая версия: весной и летом 2017 года реформа государственной налоговой и таможенной политики еще была у правительства на повестке дня, а зимой 2018 года такой реформы на повестке дня у правительства больше нет. Разнадобилась. Как, вероятно, и целый ряд других реформ, которые будут остановлены, отменены и обращены вспять по совершенно неопровержимой причине: для нынешнего правительства они действительно «нереализуемы». Господин Продан в этом смысле попал в точку. А с его подачи правительство и само признало, что неспособно их реализовать.

Не потянули. О причинах можно гадать — не умеют, не хотят, коррупция, враги, олигархи, выборы, кое-какеры, недостаточное давление гражданского общества. Новогодние дегустации, в конце концов.

А как же реформы? Обязательства перед электоратом? Движение в Европу?

И тут самое время вспомнить второе четверостишие из Феликса Кривина.

«…А воз стоит. И простоит сто лет.
И о другой он жизни не мечтает.
Когда в товарищах согласья нет —
Ему ничто не угрожает.»

И в самом деле: кто же будет надрываться и куда-то тащить воз, когда вокруг такая масса желающих прозябать на этом самом месте. И не только в правительстве.

 

Да, господин реформатор!

В судьбоносном и великом (я почти не шучу) британском сериале «Да, господин министр» («Yes, Minister») были раскрыты многие тайны и кое-какие хитрости государственной бюрократии. Среди них был и «метод пяти этапов», который позволяет оттянуть или совершенно исключить проведение реформ, которые госслужащим, скажем так, неприятны.

Этап 1. В ответ на любую инициативу можно сказать, что правительство только-только приступило к работе, должно покрепче взять бразды и поэтому у него сейчас слишком много по-настоящему важных дел.

Этап 2. Если это не сработает, можно усомниться, правильный ли выбран путь и способ решения проблемы. Некоторые особо увлеченные садисты требуют подробно и, главное, убедительно все для них обосновать.

Этап 3. Если это не сработает, можно перевести разговор с того, КАК надо действовать, на то, КОГДА надо действовать: «вы же понимаете, что по целому ряду серьезных причин сейчас для этого очень неудобный момент».

Этап 4. Если и это не сработает, можно сказать, что для реализации планов есть серьезные трудности политического, административного, экономического и/или законодательного характера (последние — это вообще ад, потому что их можно преодолевать до бесконечности).

Этап 5. Наконец, можно сказать, что поскольку предыдущие этапы отняли столько времени, пришло время подготовки к следующим выборам, а значит, к сожалению, мы уже вряд ли успеем провести данное решение в жизнь в этой каденции.

Не знаю, как вы, а я регулярно наблюдаю исполнение этой репризы самыми разными нашими чиновниками и депутатами. Они даже придумали кое-какие оригинальные дополнения и вариации. Но канва, что характерно, остается фундаментально неизменной.

Скромное очарование некомпетентности

Большая Круглая Печать

Иллюстрация Андрея Карапетяна

В отличие от громко обличаемой всеми коррупции, некомпетентность продолжает считаться грехом более-менее респектабельным. Протест против разгула коррупции выплескивается на улицы, а про бездарность и неэффективность государственных служащих и народных избранников люди в лучшем случае бурчат в фейсбуках.

Между тем, коррупция и некомпетентность друг друга стоят и друг без друга не живут.

Для раскрутки коррупционной схемы на государственном предприятии или в государственном учреждении категорически необходимы два условия. Первое: существование схемы должно допустить руководство этого предприятия или учреждения. Второе: схема не должна привлечь внимание контролирующих органов.

Поскольку в коррупционных схемах у нас недостатка нет, приходится признать, что сочетание этих условий является делом совершенно обычным. Причин для этого находится тоже две. Первая: руководство и контролирующие органы вовлечены в коррупцию и потому не заинтересованы в ее раскрытии. Вторая: руководство и контролирующие органы некомпетентны и потому не способны коррупционные схемы раскрыть.

И вот незадача: если первая причина почитается безусловным криминалом, то ко второй публика относится как бы даже с пониманием. Мол, с кем не бывает. Всего ж не разглядишь. Подчиненные подкузьмили. Он к ним, как к людям, а они вона как. Врали ему, что все в порядке, а сами крали. А он ни при чем. Жертва грустных обстоятельств. Ну и контролирующие органы — там же не боги всевидящие работают, чтобы за каждым уследить. Кого-то поймали, кого-то не успели. Достижения-то все равно есть. Например, этот, как его — который успел сбежать.

Такая очаровательная снисходительность к некомпетентности неизбежно сводит на нет любые попытки выработать у общества нулевую толерантность к коррупции. Потому что нулевая толерантность базируется на понимании принципа ответственности, а этот принцип не работает «по областям». Если общество все-таки считает, что вот здесь, где коррупция, ответственность должностного лица уже есть, а вот тут, где некомпетентность, ее пока нет, это означает, что на деле принцип ответственности не работает нигде.

Смягчая требование ответственности для случаев некомпетентности, общество тем самым санкционирует кумовство, произвольные судебные решения, наплевательское отношение чиновников к гражданам, несоблюдение государством своих обязательств и прочие слишком хорошо знакомые нам врожденные пороки постсоветской государственной машины. Коррупция же становится для всего этого джентльменского набора завершающим штрихом, обязательной гнилой вишенкой на протухшем тортике.

Здесь нужно сделать важное замечание: участие в коррупции уголовно наказуемо, а вот некомпетентность (если она не привела к тяжелым последствиям и не превратилась в халатность) — нет. Почему же тогда речь идет об одинаковой ответственности?

Конечно, ответственность за коррупцию и некомпетентность не должна быть одинаковой, но она должна быть и в том, и в другом случае безусловной. И как раз этой безусловности у нас пока еще остро не хватает.

Впрочем, есть и отрадные примеры того, что ответственность за проявленную некомпетентность все-таки наступает — пока что, увы, лишь в отдельных случаях.

Когда Хатия Деканоидзе еще до оглашения даже предварительных результатов расследования гибели жителя Кривого Озера объявляет о расформировании местного отделения полиции, это прямое воплощение принципа ответственности должностных лиц за проявленную ими некомпетентность. Не подлежит сомнению, что полицейские Кривоозерского отделения были непосредственными участниками трагического инцидента, причем известные сейчас обстоятельства не позволяют считать их действия даже минимально компетентными — это раз. После гибели человека руководство отделения обнародовало заведомо ложное его описание, пытаясь выгородить сотрудников, и это тоже прямое должностное нарушение (а суд может назвать это и преступлением) — это два. И если даже руководство отделения не принимало прямого участия в распространении дезинформации и попытке сокрытия обстоятельств инцидента, оно все это допустило своим бездействием — три. В конце концов, руководство обязано во всех случаях отвечать за действия своих подчиненных, и это четыре.

Та же самая логика применима и к руководящему составу полиции Николаевской области, которому подотчетно руководство Кривоозерского отделения и который обязан нести ответственность за проявленную там некомпетентность. Поэтому и снятие областного полицейского руководства по инициативе Авакова и Деканоидзе выглядит вполне закономерным.

Однако трудно отделаться от мысли, что на уровне области цепочка ответственности заканчиваться не должна, и что ответственность за инцидент должны понести и сами Деканоидзе и Аваков. Кто-то же утвердил в должности руководителей полиции Николаевской области, которых теперь приходится с таким треском снимать. Этот кто-то, как показали события, допустил грубый кадровый просчет, который повлек за собой смерть человека.

Для постсоветской Украины такая логика ответственности непривычна, но для Украины, которая стремится стать по-европейски демократической страной, любой иной подход выглядит архаикой. Безусловная ответственность должностных лиц является таким же обязательным принципом демократического государства, как и гарантии участия граждан в принятии важных для них решений.

Да, Украина находится сейчас фактически лишь в преддверии демократических реформ — государство остается уныло постсоветским по структуре и повадкам (а также по уровню некомпетентности и коррумпированности). Децентрализация власти отложена на неопределенный срок, Верховная Рада откровенно саботирует принятие нового закона о выборах и других своих же коалиционных обязательств, а правительство и президент громко обещают назначить ответственных за провал запуска системы электронного декларирования — и хотя бы в определении виновных пытаются проявить компетентность. Именно потому, что страна переживает переходный период, и потому, что представление о безусловной ответственности должностных лиц в обществе пока не укоренилось, имеет смысл выработать в этом отношении до предела акцентированную и четкую политику.

Например, можно принять для должностных лиц принцип «одной ошибки», когда абсолютно любой допущенный чиновником прокол, — не только халатность, но даже срыв сроков выдачи какой-нибудь справки, — становится основанием для его отстранения без права восстановления. Этот саперский принцип можно даже внести в должностные регламенты и в закон о государственной службе. Его применение обеспечит стремительную ротацию кадров и позволит задерживаться в должности только безупречно эффективным функционерам.

Утопия? В наших нынешних условиях — да. Потому что существующая система на практике защищает сейчас право чиновников на некомпетентность и определенно намерена защищать его и в дальнейшем, а принцип безусловной ответственности ей категорически чужд. Хуже того: граждане в подавляющем большинстве с таким состоянием государственной машины пока согласны мириться. Они не слишком довольны положением вещей, но возможности реально и конструктивно воздействовать на ситуацию у них пока нет. Помните? Децентрализация власти саботируется. Новый закон о выборах — тоже. И, конечно, к этому всему прилагается практическая невозможность наказать откровенно некомпетентного чиновника даже через суд, такая уж у нас эффективная судебная система.

Сюда же добавим уже упомянутое привычно-толерантное отношение общества к некомпетентности функционеров.

Все это полностью отдает инициативу реформирования государственного аппарата самому государственному аппарату — с ожидаемо скромными достижениями (спасибо, что хоть не нулевыми). В эти достижения можно даже записать регулярные публичные призывы президента Порошенко к совести неисполнительных чиновников, недисциплинированных парламентариев, неспешных в борьбе с коррупцией прокуроров и так далее.

Петру Алексеевичу никак не позавидуешь. Ему-то конечную ответственность переложить не на кого, на своей вершине он один. И то, что президенту государства, в системе управления которым полно коррупционеров, криворуких бездарностей или просто бездельников, исправить такое положение не удается в течение достаточно долгого времени, довольно трудно обосновать компетентностью и соответствием занимаемой высокой должности.

Как бы то ни было, в итоговый президентский зачет будут внесены не попытки добиться результата или сымитировать его, а только сам результат.

Или его отсутствие.

Только бы не заработало

 [ Колонка опубликована на LIGA.net ]

Похоже, нынешний политический август в Украине упорно сводит себя к одной смысловой доминанте: «Только бы оно вдруг не заработало». Такие вот большие надежды больших людей.

Срыв запуска системы электронного декларирования, которая должна была работать согласно принятым ранее законам и международным обязательствам 15 августа, выявил этот очаровательный подход во всей его красе.

Для понимания контекста. Отрасль информационных технологий считается в современном мире одной из самых организационно стройных. Подготовка, разработка, запуск и поддержка проектов для IT-компаний давно уже стали элементами отлаженного производственного процесса. Если для проекта написано внятное техническое задание, если заказчик продукта хорошо понимает, какая система ему нужна, по-настоящему заинтересован в результате, держит руку на пульсе разработки и с ним можно оперативно обсудить и снять возникающие в ходе реализации проекта вопросы, реализация такого проекта становится буквально делом техники. Индустрия отлажена до такой степени, что для 99% проблем, которые могут возникнуть при реализации проекта, даже самого сложного, известны стандартные решения, которые полностью оправдывают себя в 99% случаев. Для простого проекта (а система электронного декларирования, никому не в обиду будет сказано, проект по меркам IT-индустрии совсем несложный) это означает практически полную гарантию его соответствия всем мыслимым стандартам, включая стандарты защиты данных. Вообще, безопасность — любимый бог IT-разработчиков. Как только речь заходит о безопасности, они мгновенно превращаются в законченных параноиков, потому что малейший провал в сфере безопасности при создании проекта означает для них профессиональную катастрофу: компании, которые такое допускают, просто перестают существовать для заказчиков.

edecl_komitet

Однако любой проект все-таки может быть завален несмотря даже на самую высокую квалификацию разработчиков. Это непременно произойдет в том случае, если работающий проект на самом деле заказчику не нужен. Если будущему пользователю системы действительно важно, чтобы она заработала, контроль за ее созданием ведется постоянно, плотно, на всех этапах и во всех мыслимых аспектах, проблемы выявляются вовремя и исправляются заблаговременно. Если же проблемы реализации выявляются только перед запуском, это в 99% случаев означает, что заказчик в действительности не был озабочен реальным мониторингом состояния проекта, что у него не было и нет необходимого для работы с проектом уровня компетентности и что работающая в соответствии с техническим заданием система ему на самом деле не нужна.

Именно так и произошло. Национальное агентство по противодействию коррупции (НАПК), для которого система электронного декларирования должна стать основным рабочим инструментом, проявило просто фантастическую незаинтересованность в этом проекте. Лишь перед самым запуском НАПК обнаружило, что для системы не готова аппаратная база, что Госспецсвязь не успевает или не хочет выдать для системы обязательный сертификат безопасности, что существуют претензии к полноте реализации системы по сравнению техническим заданием и что все это делает штатный запуск электронного декларирования в намеченные законом сроки невозможным.

В этой ситуации у НАПК было два выхода. Агентство могло отложить запуск системы до устранения недостатков и получения сертификата. Но это означало, что предусмотренные в законе и в международных обязательствах Украины сроки введения системы в действие будут сорваны, а грозное заявление президента Порошенко о том, что он «даже слышать не хочет о переносе» обернется пустым сотрясением воздуха. Поэтому НАПК предпочло запустить систему 15 августа, но «в тестовом режиме». Это позволяло сделать вид, что тем самым обязательства формально выполнены, — даже несмотря на то, что без сертификата безопасности система как инструмент антикоррупционного контроля лишалась всякого практического смысла.

Трудно представить себе более наглядную иллюстрацию для отношения официальных структур Украины к реформаторским задачам, которые они, вроде бы, взяли на себя обязательство решать. С одной стороны, формально инструмент для реформирования создан. С другой стороны, создан он таким, что использовать его невозможно.

Отдельно стоит сказать, что значительную долю ответственности за проявленную НАПК некомпетентность и неспособность обеспечить результат следует отнести на счет гражданского общества. Национальное агентство по предотвращению коррупции создавалось в значительной степени по его инициативе и под его давлением, но в процессе формирования НАПК эффективный контроль общественности за его работой так и не был установлен. В результате общественность потеряла НАПК как действенный инструмент и получила взамен нечто бессильное и, в этом составе, видимо, функционально бесполезное, нечто лишь формально имитирующее агентство для борьбы с коррупцией.

Эту схватку бюрократы пока что выиграли.

В отличие от гражданского общества, украинский политикум как система откровенно нацелен не на реальное реформирование системы, а на слегка прикрытую пошлым фарисейством имитацию реформ. Это выражается и в попытках выхолостить уже принятые антикоррупционные законы, и в фальсификации причин, по которым уже год не рассматриваются по существу «сверхсрочные» конституционные поправки о децентрализации власти, и в постоянных «опозданиях» с принятием решений о снятии депутатского и судейского иммунитета с выявленных коррупционеров всех мастей, и в вошедшем в привычку торможением судебной реформы и созданием Государственного бюро расследований.

И, конечно, курс на имитацию реформ вместо их практической реализации впрямую касается обострившегося несколько дней назад противостояния Национального антикоррупционного бюро с, скажем деликатно, некоторыми силами в Генеральной прокуратуре.

НАБУ (в связке со Специальной антикоррупционной прокуратурой) остается пока единственным государственным агентством, которое не растрачивает полученный кредит общественного доверия впустую, а, напротив, этот кредит худо-бедно пытается приумножать. Генеральная прокуратура, напротив, настолько давно и глубоко похоронила возлагавшиеся на нее надежды, что Юрию Луценко для эксгумации этих надежд придется использовать сверхглубокое бурение (и пока вообще непонятно, намерен он бурить всерьез или, согласно многолетнему обычаю, ограничится поверхностной имитацией этого процесса). Общество уже не способно впечатлиться обязательным для каждого нового генерального прокурора номером с оживлением дел о коррупции Януковича, потому что ни одно предыдущее оживление к осязаемому результату не привело. А раз так, объявленный номер привычно воспринимается как формальный и вполне бессодержательный ритуал. Будет результат — будет повод и для пересмотра этого восприятия. А до тех пор парадный фасад ГПУ будут определять дело «бриллиантовых прокуроров» и страстные, но сомнительные попытки начальника управления ГПУ по расследованию уголовных производств в сфере экономики Дмитрия Суса привлечь к своему отделу внимание СМИ.

Обидно провалив стратегически важную для экономики операцию по аресту квартиры у своего бывшего коллеги Виталия Касько, Дмитрий Сус переключился на конструктивное взаимодействие с коллегами-правоохранителями из НАБУ. На этом фронте его тоже ждали впечатляющие успехи. Для начала он провел обыск в офисе НАБУ. Участники событий расходятся в показаниях относительно экономического эффекта этого мероприятия, но как минимум определенный резонанс в прессе оно получило. Еще больший эффект вызвало обнаружение Дмитрием Сусом печального факта, что НАБУ осуществляет в отношении него следственные мероприятия. Поскольку каждому известно, что неприкосновенных для закона быть не должно, а господин Сус привык считать себя олицетворением закона, он предпринял ряд мер для защиты своей репутации, которые недоброжелатели из НАБУ охарактеризовали как захват заложников и применение к ним незаконных мер воздействия.

Творческие мероприятия господина Суса не слишком повлияли на репутацию Генеральной прокуратуры, поскольку вполне соответствовали сложившимся в общественном мнении прискорбным стереотипам относительно ГПУ. Генеральный прокурор Юрий Луценко также не посчитал эксцесс достойным специального внимания, поскольку отложил публичную реакцию на него до возвращения из командировки. Можно предположить, что его рабочим девизом на ближайший период будет «неспешность и достоинство», и каждый раз, когда его подчиненные возьмутся укреплять стереотипы публики в отношении ГПУ, он будет молчаливо их в этом поощрять.

Если говорить серьезно, трудно отказаться от впечатления, что руками Суса власти пытаются наказать НАБУ за то, что Бюро несколько превзошло ожидания допустивших его создание государственных мужей. Вероятно, предполагалось, что Бюро удастся сделать таким же ручным и управляемым органом, как и прежние спецслужбы, и внезапная результативность связки НАБУ и САП оказалась для многих неприятным сюрпризом. Само собой, результативность эта пока весьма относительна, потому что конечным итогом по расследованиям НАБУ должны стать судебные приговоры, а с этим в стране традиционная задержка. Но еще до всяких приговоров некоторым влиятельным в администрации президента и в парламенте людям навязчивое внимание НАБУ стало настолько неприятно, что они предпочли покинуть пределы страны.

Для общественности, которая уже потеряла надежду на хоть какую-то результативность работы судов по громким делам, коррупционно-тараканьи бега стали своеобразным неформальным подтверждением качества работы Бюро. Основательность Верховной Рады и Генпрокуратуры, которые своей подчеркнутой неспешностью и скрупулезным вниманием к формальностям дают возможность скрыться депутату Онищенко и судье Чаусу, публика оценивает в других терминах. Ну не понимают люди важности соблюдения формальностей. Имитация правосудия их уже не устраивает. Им зачем-то нужен результат.

Подчеркнутое эффективностью НАБУ противоречие между работой на результат и формальной имитацией не может долго держаться на нынешнем уровне. Следует ожидать, что Банковая и Верховная Рада приложат максимум усилий к тому, чтобы НАБУ не получило новых затребованных полномочий (вроде права на самостоятельное прослушивание фигурантов коррупционных дел) и чтобы инициатива создания Специального антикоррупционного суда так и не прошла дальше парламентской канцелярии. Понятно, что попытки сделать из НАБУ управляемую и безопасную для коррупционеров структуру продолжатся — и эти попытки будут иметь реальные шансы на успех, если власти удастся ослабить пристальное внимание гражданского общества к тому, что происходит вокруг НАБУ.

Удручающая некомпетентность НАПК и позорный провал с запуском системы электронного декларирования ясно показывают, что нас в этом случае ждет.

Впрочем, все пока поправимо. Если электронные декларации действительно полноценно заработают 1 сентября, как утверждает глава НАПК, и станут основанием для антикоррупционных расследований, если вынесение приговоров по резонансным делам станет для украинских судов не исключением, а правилом, если депутатский и судейский иммунитет будут ограничены до такого уровня, что бегство коррупционеров перестанет быть еженедельным поводом для анекдотов, если Генеральная прокуратура заслужит результатами своей работы общественное признание, если в Верховной Раде вместо нынешней инертной депутатской массы появится осмысленное количество настоящих профессионалов…

Нет ни малейшей надежды, что это сделает кто-то за нас. Наши интересы отстаивать можем только мы сами.

Моторы перемен: Кого и что власть не догоняет

(Колонка впервые опубликована на LIGA.net)

Из-за правительственно-парламентского кризиса тема внеочередных выборов уверенно обосновалась в информационном пространстве. Кто-то ждет от выборов чуда. Кто-то хочет, наоборот, прекращения нынешних «чудес».

Но выборы — это вовсе не волшебная палочка, которая сама собой исполняет желания. Выборы — инструмент для обновления полномочий и состава представительных органов власти. И только.

И если избранная власть оказывается не в состоянии решать стоящие перед ней задачи, обществу придется решать эти задачи другими способами. Нерешенные проблемы сами, как правило, не исчезают. Чаще они, наоборот, накапливаются.

А бывает, что одной из таких проблем становится сама власть.

Выборы как пугало

Представители крупных фракций Верховной Рады заявляют, что выборы сейчас не просто неудобны их партиям, а опасны для страны. Выборы, обещают они, приведут к еще большему торможению реформ: ведь до переизбрания власть не будет остерегаться хоть как-то зацепить избирателя — то есть, не будет предпринимать вообще ничего. Правда, время и без выборов теряется постоянно, но так оно теряется дешевле, потому что объявление внеочередных выборов означает выделение внеочередных денег налогоплательщиков на их проведение. К тому же, новый избирательный кодекс так и не принят, и, значит, внеочередные выборы придется проводить по старому закону, с мажоритарными округами. То есть, что снова будут раздача гречки и скупка голосов, а политический популизм выйдет из всех берегов. Без принятия нового избирательного закона, грустно утверждают политологи, качество депутатского корпуса окажется после выборов еще хуже, чем сейчас (а если вы думали, что хуже некуда, то подумайте еще раз и содрогнитесь).

При этом никто не может гарантировать, что новый избирательный закон не покажет себя на практике дырявым, корявым и вообще не соответствующим требованиям момента. Впрочем, какие там гарантии — это неизбежно.

Даже самые лучшие и написанные по самым европейским стандартам законы не будут эффективны в обществе, электоральные привычки которого далеки от европейских. И эти привычки не могут изменяться мгновенно — только постепенно, вслед за изменениями повседневной социальной практики.

Любые рефомы должны опираться на поддержку хотя бы части электората — не обязательно большинства, потому что большинство всегда склонно к консерватизму. Именно поэтому реформаторские правительства редко бывают «долгоиграющими». Бодро стартовав, они очень скоро начинают искать компромисс с консервативным большинством, в надежде выиграть дополнительное время. Но платой за выигрыш времени обычно становится торможение тех самых реформ, ради которых все и затевалось.

Как ни парадоксально, в Украине именно архаичность электоральных привычек избирателей и пока что невысокая заинтересованность людей в контроле за властью дает гипотетическому правительству реформаторов шанс на успех. Примерно так же шанс, какой был у правительства Яценюка.     

Отчуждение власти

Осенние выборы в местные и региональные советы наглядно показали, что среднестатистический украинский избиратель пока еще не рассматривает голосование на выборах как ответственный гражданский поступок. Действительно, какое же может быть ответственное отношение, когда голоса избирателей откровенно и дешево продаются и покупаются, выявленные в ходе выборов нарушения и преступления в большинстве случаев не наказываются, а люди не чувствует, что от их решения действительно зависит что-то важное.

Для того, чтобы у людей появилась привычка к гражданской ответственности, придется синхронно реформировать электоральное законодательство, местное самоуправление (в какой-то мере эта реформа предусмотрена концепцией децентрализации власти) и судебной системы.

Местное самоуправление (причем самое-самое местное, максимально приближенное к избирателю) непосредственно связано с повседневной жизнью человека. Именно работа местного самоуправления дает гражданину возможность участвовать в принятии коллективных решений, которые непосредственно влияют на его быт и на жизнь его семьи. Именно участие в решении таких вопросов тренирует ответственный подход, понимание того, что проблемы людей решаются не начальством любого градуса выборности, а самими людьми. Которые, кстати, не только принимают коллективное решение, но затем сами воплощают его в жизнь, и сами пользуются его результатами. Понимание ответственности рождается именно в ситуации, когда связь между сделанным выбором и полученным результатом видна невооруженным глазом.

Политика (даже региональная, не говоря уж об общенациональной) пока воспринимается большинством граждан Украины совершенно иначе. То, что происходит на Банковой, на Грушевского и на Садовой, от избирателя отчуждено. Граждане просто не чувствуют, что как-то связаны с этими людьми в телевизоре — привычными, но абстрактными, как герои бесконечной «Санта-Барбары». Эти персонажи постоянно обещают сделать жизнь граждан лучше, но почему-то гораздо больше внимания уделяют не самочувствию соседки Софьи Михайловны, у которой ноги болят подниматься на пятый этаж без лифта, а состоянию какой-то «коалиции», для которой обычный избиратель ничего, ну вот просто ничего не может сделать даже теоретически. И сама «коалиция» тоже, следует признать, принесла избирателю не так уж много радости, учитывая уровень инфляции и коррупции. И вообще: может ли нормальный человек, если он не окончательно ушел в телевизор, чувствовать свою глубокую сопричастность регламентным процедурам?

Зато он непременно почувствует и оценит изменения в своей жизни и жизни своей семьи — когда (и если) такие изменения произойдут. Как бы консервативно не был настроен избиратель, ощутимые перемены к лучшему он примет как должное. Например, люди сразу реагируют на резкое снижение бюрократических барьеров или налоговой нагрузки на бизнес. Экономический результат таких мер может оказаться и отложенным, но снижение давления на себя люди чувствуют мгновенно.

Такой подход дает возможность новому правительству на старте реформ «отбиться» от более многочисленного консервативного избирателя и начать воплощать запрос прогрессивного меньшинства на перемены. 

Как предстоит измениться обществу

Правительству все-таки будет значительно легче, если общественный запрос на реформы станет по-настоящему массовым, а отношение к выборам — значительно более ответственным.

Но до этого, увы, пока далеко. Чтобы у украинцев сформировался европейский подход к выборам, реформа самоуправления должна полностью развернуть вектор делегирования властных полномочий — от «сверху вниз», как сейчас, из Киева на места, на «снизу вверх» — от источника легитимности к месту ее потребления. Иначе получается (а в украинском государстве так и получается), что конституционный принцип «народ — единственный источник власти» полностью искажается политической практикой. Фактически власть сейчас никак не подотчетна избирателю. Политики, потерявшие доверие, теоретически могут быть отозваны или смещены, но процедуры для их отзыва предусмотрены такие непроходимые, так что единственным реальным способом лишить депутатов полномочий оказываются те же выборы (а выше было много сказано о том, что без повышения ответственности избирателей и этот инструмент работает плохо).

Эффективная реформа национальной юстиции для этого еще более необходима. Судебная система, которая пользуется общественным доверием (это про какую-то другую страну, у нас такого нет), упорядочивает абсолютно все сферы социального бытия. Среди прочего, именно эта система должна взять на себя разрешение конфликтов между гражданами и органами власти, а также урегулирование неизбежных при проведении выборов эксцессов. Без такой работающей судебной системы демократия просто невозможна.

Разве что имитационная. 

Как предстоит поменяться нам

Через два года после Майдана в итоги реформаторских усилий из перечисленного выше можно записать только отдельные (и вовсе не ключевые) элементы реформы самоуправления. Делегирование властных полномочий снизу вверх и действенный контроль избирателей за властью существуют только в виде благих пожеланий. Перемены в сфере юстиции карикатурны и лучше всего иллюстрируются бесконечной историей отставки недееспособного Генерального прокурора и категорическим нежеланием судебной власти обеспечить действие закона о люстрации. Что же касается нового избирательного кодекса и связанных с ним законопроектов, то они давно и скучно гниют в Верховной Раде и пока даже не обсуждались в профильных комитетах.

Как говорится в таких случаях, «проделана большая работа» — жаль, что безрезультатная. При сохранении нынешних темпов реформ, печальный прогноз насчет 20-25 летстановится оптимистической оценкой времени, которое понадобится Украине для вступления в Евросоюз. Естественно, при условии, что мы не только будем отстаивать европейский выбор (этому мы уже определенно научились), но и его воплощать на практике. Со вторым пока большие проблемы. Очень большие.

Для сокращения этого срока гражданам придется освоить будьдожью хватку в отношениях с властью. Не давать ей спуска, не прощать ей ошибок, требовать от нее не формальных отчетов, а практических результатов. Тогда все пойдет значительно быстрее. При этом совершенно не обязательно, чтобы большинство избирателей заранее поддержало реформаторскую повестку — достаточно будет и того, чтобы как можно больше людей приобрели навык и возможность спрашивать с власти по результатам ее работы.

Следующие выборы, очередные или внеочередные, дадут прекрасный повод этот навык прокачать. Власть придет к людям за подтверждением своей легитимности. Она будет умолять об этом. Будет обещать исправиться. Намекать, что вот прямо сейчас станет честной и компетентной, а врать и воровать — ни-ни. Теперь нет. В этот раз — точно.

Вот в таком подчиненном состоянии избиратель и должен власть всячески удерживать, чтобы иметь возможность требовать от нее результативной работы.

Важно также сознавать, что власть не порождает общественный запрос, она ему лишь пытается соответствовать по мере способностей. Общественный запрос порождаем мы. В том числе запрос на реформы и на европейский выбор. Поэтому двигателями перемен гражданин и гражданское объединение становятся гораздо чаще, чем чиновник и государственный аппарат. Волонтерское движение ясно показало, что человек осознает требования времени лучше любых министерств, особенно если ясно понимает, к чему стремится сам. Европейский выбор для Украины — это ведь тоже выбор граждан, а не государства.

В этом движении мы по факту являемся ведущими, а власть — ведомой. Поэтому власть уже сейчас обязана работать в ваших (и моих) интересах. Власть уже сейчас вам (и мне) должна быть полностью подотчетна. Именно мы ее выбрали, и, значит, несем пропорциональную долю ответственности за ее успехи и провалы.

И еще потому, что мы с вами уже сейчас прошли по пути в Европу дальше, чем она.

Хочешь, чтобы было сделано — сделай это сам

Хорошо, что после Майдана никому не нужно объяснять, почему сегодня в Украине власть зависит от избирателя, а не наоборот. И раз уж избиратель идет по выбранному им пути дальше и быстрее, чем власть, ей так или иначе придется его догонять. Строго говоря, это ее обязанность. Кому вообще нужна власть, которая, извините, не догоняет?

Гражданское общество в Украине, даже не вполне сформировавшись, уже состоялось как двигатель перемен — в отличие от власти, которая сформировалась вполне (и даже несколько раз), но до сих пор ведет себя как балласт. Может быть, имеет смысл разработать такие механизмы перемен, при которых этот балласт не задействуется? Раз министерство обороны не в состоянии снабжать армию, ее приходится снабжать самим. Но почему на этом нужно останавливаться? Если нет доверия назначаемым «сверху» судьям, нужно устроить выборы своего мирового судьи — и, если так хочется соблюдения формальностей, требовать от президента его утверждения. Если дороги не ремонтируются, демонстративно прекратить платить соответствующие налоги, а взамен скинуться на оплату материалов и бригады работяг. Если местная полиция откровенно не справляется — выбрать правильного шерифа с пятью-шестью помощниками и требовать уменьшить свои налоги на размер их зарплаты. И сказать волшебное слово: мы сами будем за это свое решение отвечать.

И вообще, лучший способ изменить идиотские и неработающие законы — придумать им умную и работающую практическую альтернативу. Иначе эти законы, скорее всего, никто и не подумает менять.

Запрос на перемены, который власть реализовать не может из-за слабой компетентности или, извините за выражение, «отсутствия политической воли», людям неизбежно придется реализовывать самим. Собственно, если вы воспринимаете эту мысль как само собой разумеющуюся, значит, привычка к демократии у вас уже есть. Теперь дело за тренировкой навыка.

По большому счету, демократия — это действительно штука почти элементарная. Привычка к свободе и понимание ответственности за свой выбор, вот и все. 

Демократия как процесс и провал «перезагрузки» Уряда

Уряд в Раде…Интересен общий контекст, в котором Арсений Яценюк встраивает разрешение нынешнего кризиса. Отставка правительства, как он утверждает, привела бы к «хаосу и дестабилизации». Хочет того Яценюк или нет, но именно это его мнение говорит о неудаче демократических пребразований в Украине гораздо больше, чем любая статистика. Ну не может в по-настоящему демократической стране смена правительства или распад парламентской коалиции стать общенациональной катастрофой. Демократия — это ведь не персональный состав власти (чтобы в ней были сплошь профессиональные демократы и никак иначе), а отлаженный комплекс работающих социальных процедур. И общественный строй — это не статичное состояние социума, а постоянно идущий процесс. И именно общепринятые правила, в соответствии с которыми этот процесс осуществляется, определяют, является строй демократией или нет.

В Украине построение демократии пока что лишь осознано и заявлено как цель, но общество по-прежнему структурировано в основном советской и постсоветской архаикой. Именно замена этой архаики на демократические общественные регламенты и было сутью социальных преобразований, которые бралось обеспечить «правительство камикадзе». Оно должно было разработать эти новые общественные регламенты как проект и начать его внедрение. Образно говоря, перевести страну на более передовую «операционную систему»… [ Дальше ]

Дорогой Арсений Петрович

Арсений ЯценюкВо время отчета премьер-министра в Верховной Раде в голосе Арсения Яценюка слышался гром фанфар. Премьер рапортовал о победах. Он принял страну несчастной, без армии и бюджета, а теперь она счастлива с тем, с другим, да еще и без зависимости от российского газа. Выслушав затем час депутатской критики, премьер счел нужным этот тезис повторить, не снижая триумфального пафоса и добавив полированной бронзы в тембр.

Нет оснований Арсению Петровичу не верить — он действительно видит положение вещей именно так. Другое дело, что за пределами личности Арсения Петровича ситуация выглядит совсем иначе. Например, для измерения счастья граждан Украины, выраженного в электоральном рейтинге лично премьера и его партии Народный Фронт, скоро понадобится линейка с мнимыми делениями.

«Украина поднялась на 29 позиций в мировом рейтинге легкости ведения бизнеса», гордо сообщает в отчете Арсений Петрович. «Желание и готовность открыть собственный бизнес уменьшилась у 20% опрошенных граждан», — отвечают соцопросы.

«Обеспечена своевременная выплата пенсий и зарплат бюджетникам», — рапортует общественности Яценюк. Общественность с надеждой смотрит в кошелек и находит там среднемесячную зарплату в размере меньше 200 долларов и «ни-в-чем-себе-не-отказывай» пенсию в районе 100 баксов.

И так почти по всем пунктам отчета.

Учитывая наблюдаемые в реальности экономические успехи, обращение «дорогой Арсений Петрович» с точки зрения гражданина Украины нужно читать буквально — не как «близкий сердцу и душе», а как «конкретно недешевый»… [ Дальше ]