Стратегия реформ, как и любая другая стратегия, должна основываться на трезвой и адекватной оценке ситуации. Замалчивать слабости и недостатки исполнителей, стеснительно преуменьшать нехватку ресурсов, переоценивать ради подъема энтузиазма ожидаемую со стороны помощь, делать вид, что на самом деле вот тут все хорошо, надо только чуть-чуть пыль смахнуть, когда все прекрасно видят, что для вывоза этой “пыли” нужно ассенизаторов вызывать — все это можно, конечно. Если автора стратегии не интересует конечный результат.
Потому что планы, выстроенные на благих пожеланиях и фантастических допущениях, в реальном мире не сработают. На бумаге, в воображении или в телевизоре — сколько угодно, а в реальности — извините, нет. И когда они не сработают, провал придется или признавать (а это больно), или прятать под новыми фантазиями — все хорошо, все идет нормально, жить стало лучше, жить стало веселей. Придется лгать, чтобы не так бросалась в глаза нахально лезущая наружу некомпетентность.
Есть правительства, которые так и поступают.
Правительство Греции в течение многих лет не могло привести национальный бюджет в соответствие с требованиями, обязательными для всех стран-членов ЕС. Ну вот не могло — и все, какой бы премьер-министр там ни рулил. Не находился компетентный специалист, всегда какая-нибудь шушера вместо него влезала. В итоге налоги в стране не собирались, коррупция не побеждалась, производительность труда и эффективность экономики не то что не росли, а местами даже падали, и ситуация держалась только на все возрастающих кредитных вливаниях из ЕС-овской “общей кассы”.
А чтобы эти вливания вместе с сопутствующими удобствами внезапно не прекратились, руководство Греции в какой-то момент начало фальсифицировать свою экономическую статистику. Оно годами предъявляло ее партнерам по ЕС (“у нас все неплохо, дайте еще денег!”), собственным гражданам (“у нас все хорошо, голосуйте за нас!”) — и в итоге намертво застряло в своей лжи. Правительство прекрасно понимало, что обслуживать растущий внешний долг при сдувающейся экономике скоро будет нечем, что нужны реформы, и лучше бы начать их поскорей. Но начать их оно не могло, потому что для реформ (помимо управленческой компетентности) нужна была поддержка избирателей. А избиратели были совершенно искренне убеждены, что у них и без реформ все хорошо. Их этим “все хорошо” надували несколько лет, и в итоге надули довольно-таки плотно. “Какие-такие реформы, зачем?” — удивлялись надутые избиратели, — “Жизнь и так прекрасна!”
Поэтому когда правительство начало робко спрашивать насчет желательности реформ, люди говорили решительное “нет”. И даже после того, как фальсификации экономических индикаторов вскрылись и реальность грубо постучалась в их банкоматы, избиратели все равно не хотели никаких реформ. Уже и правительству не нужно ничего стесняться, и гражданам, вроде, честно объяснили причины случившейся нескладухи — но предыдущее вранье так крепко в народные мозги вросло, что его уже и не выполоть было.
Вот так это и работает — хотели слегка обмануть других, а в итоге крупно обманули себя.
Другой пример. Для разнообразия — история успеха.
Китай вот уже три четверти века живет однопартийной жизнью, в высшей степени идейной. Руководство у страны при этом чрезвычайно умное и компетентное. Такое тоже бывает, кто бы что ни думал. И, что особенно важно, это руководство умеет учиться на своих и чужих ошибках.
В один не особо прекрасный, но вполне занятный момент (лет десять назад), это руководство обнаружило, что в управлении регионами появились необъяснимые сбои. Начали анализировать — что, откуда, кто виноват. Нашли. Запросили регионы: почему они публикуют неполную и искаженную информацию по наблюдающимся в экономике процессам. И получили честный ответ: так вы же, инь-ян, сами …дцать лет назад потребовали от нас смягчать при публикации в открытых источниках данные, которые могут неоднозначно восприниматься в свете идеологических установок и непогрешимости партийной линии. Вот мы и смягчаем. Инь-ян.
И тут руководство страны осознало, что уже …дцать лет его аналитики собирают и обобщают данные, целенаправленно искаженные в угоду партийной идеологии. И экспертные группы дают им рекомендации, которые по мере накопления недостоверных данных все менее соответствуют реальности. И решения на основе таких рекомендаций положение в экономике вовсе не улучшают, а ухудшают. То есть, настало время выбирать, что важнее для управления экономикой — идеологическая чистота или максимальная адекватность.
И что вы думаете? Эти прагматики решили, что выявленный в экономических индикаторах “идеологический пузырь” необходимо немедленно сдуть! И дали распоряжение на места: публиковать отныне только достоверные экономические показатели. А идеологию побоку. Иначе ответите по партийной линии.
Восточные люди хорошо понимают,что ложь часто куда опаснее для того, кто ее порождает и поддерживает на плаву, нежели для того, кто внимает ей. Хотя, конечно, всякое бывает.
Лжец лишь поначалу ощущает границы лжи, которую он вокруг себя выстроил. Но рано или поздно он сживается с ней, перестает отличать ее от реальности. И тогда уже не важно, выйдет он за границы своей лжи или нет — его ложь все равно пойдет за ним повсюду, навсегда отгораживая его от верных решений.
И тем самым с фатальной неизбежностью угробит все его начинания.
Поэтому как только власть начинает лгать избирателям — по любому поводу, из любых побуждений, пусть даже самых благородных, — избирателю полезно понимать, что тем самым власть начала лгать самой себе и встала на путь крушения своих начинаний.
