Возвращение люстрированных попугаев

Все эти возвращения люстрированных попугаев на госслужбу создают ясное ощущение, что Зеленский в открытую сигналит номенклатурному перегару: «я свой, я как вы, я все понял, мне без вас не обойтись». Выглядит это так же очаровательно, как кусок дерьма. Приятного аппетита.

Если честно, я упорно не верю в такую тупость, но в то же время у меня было много случаев убедиться, что именно непроходимая тупость ведёт по жизни многих деятелей, государственных и не очень. Так что я не особо удивлюсь, если Зеленский в итоге присоединится к этому шествию. Бюрократия и не таких кушала и переваривала.

Поэтому моё «не верю» следует сначала исправить на «не хочу верить», и тут же напомнить себе, что — мало ли чего я не хочу. И вообще забыть про «верю/не верю», раз уж натурные наблюдения дают такие уверенные основания говорить, что весна прошла, лето догорает, осень будет штормовой, а зима — непредсказуемой.

Вероятная критическая точка — октябрьские выборы. После них президентская партия может просто развалиться. Приличные люди из неё вылетят, а оставшихся смачно схавает тщательно сбережённое политическое болото.

Олигархи, кстати, будут в этой истории играть на стороне Зеленского, раз уж он приручен и ничем им не угрожает, они попытаются в целом сохранить статус кво, но ситуация все равно будет с ускорением катиться к всеобъемлющему коррупционному реваншу. Плюс реальная угроза военной эскалации.

Все это можно и нужно предотвратить. Смотрим на происходящее, развиваем существенными фактами ситуационные модели — и готовим сценарии. В основном — пессимистические. Хотя, конечно, все от этого пессимизма жутко устали, но оптимизм нас столько раз подводил, что рассчитывать на него было бы форменным идиотизмом.

Надеяться на удачный поворот событий — да, окей. Рассчитывать на него — ни за что. Только на себя.

Задача решаема, но простых и легких решений для неё не будет.

Впрочем, как обычно.

Как очистить власть, если не работает репутация? А никак

(Колонка опубликована на LIGA.net)

Одна ошибка. Ровно столько, и не больше. Как у саперов. Один раз вляпался — и пропал навсегда. Так работает репутация.

Ответственность для человека может принимать разные формы, и репутация — одна их них. Она не заменяет ни уголовную, ни служебную, ни какую-то другую. Она даже не слишком впрямую с ними сочетается. Можно быть осужденным преступником, но при этом иметь безупречную репутацию. Например, человека осудили за превышение необходимой самообороны — защищал девушку и переусердствовал. Преступник? Да. Мерзавец? Нет.

Журналист может вляпаться, как и все люди, которые на виду. Способов и поводов всегда хватает. От безобидного уклонения от сложной темы до циничной фальсификации. Через джинсу и прочее пренебрежение принципами медиагигиены. И если профессиональная репутация в медиа-сообществе (и просто в обществе) работает, то после того, как журналист с чем-то таким публично вляпался, у него больше не будет шанса ошибиться. Его просто не возьмут в приличное издание. В неприличные — сколько угодно, в респектабельные — нет. Ни на один канал, ни на одну студию, ни в одну газету. Повторю: это если институт репутации работает.

Политик тоже может вляпаться. У него поводов и вариантов еще больше: заплатил служебной карточкой за такси, попался на участии в инсайдерской торговле, утаил российский паспорт, уводил деньги в офшор, схематозил с госзаказами, далее по списку. И если в политике институт репутации работает, как в Европе, то после первого же такого разоблачения для него наступают кранты. Политика закрыта, можете больше не звонить.

Если же институт репутации не работает, то все выглядит иначе. Выглядит как у нас — и как в России, где ни один чиновник крупнее коллежской крысы, ни один депутат из совета крупнее хуторского не может быть лишен почетного права повторно и публично вляпаться. На все более высоких постах. Вплоть до самого высокого уровня. У нас политик, даже если его поймали на горячем и вонючем, может безмятежно продолжать голосовать в Верховной Раде, и ему будут руки пожимать коллеги — без малейшего смущения. Еще и мучеником его будут считать.

Когда институт репутации не работает, начинает работать терпимость к коррупции, к некомпетентности, к злоупотреблениям, ко лжи, к пренебрежению профессиональными принципами, к неработоспособным судам. К откровенным насмешкам над теми, кто пытается эту ситуацию изменить. И чем дальше, тем больше.

Самая распространенная форма ответственности, которая у нас есть сейчас — безответственность. А если политику заведомо ни за что не придется отвечать, зачем ему заморачиваться репутацией? Зачем ему даже изображать порядочного, если он совершенно уверен, что в следующий парламентский созыв триумфально въедет на уже испытанной гречке или в партийном списке?

Без уже прокачанного института репутации, без выработанной привычки к принципу «одной ошибки», ни в Европу, ни у процветанию, ни к победе мы не придем. Придем на репутационную помойку, потому что ничего иного мы просто не будем достойны.