«UkraineGate» все сильнее раскачивает президентское кресло под Дональдом Трампом, а политические аналитики все более упорно ищут объяснения феномену «украинского влияния» на американскую (и даже мировую) политику.
Ситуация выглядит в высшей степени парадоксально. Украина — экономически откровенно слабая страна с переходным политическим режимом: от типичной для пост-советских государств олигархическо-номенклатурной клептократии она с огромными сложностями (и серьезными ошибками) прокладывает собственный путь к либеральной демократии европейского типа. Внешнеполитическое влияние Украины, в сущности, формируется сейчас только двумя факторами — позитивным мировым восприятием Революции Достоинства 2013-14 годов и внезапно для многих продемонстрированной способностью противостоять гибридной агрессии гораздо более сильной в военном отношении России. Как же Украина, не имеющая ни возможностей, ни амбиций претендовать даже на региональное влияние, оказалась одним из ключевых факторов не только внешней, но даже внутренней политики США и Евросоюза?
Ответ на этот вопрос для Украины совсем не комплиментарен — это произошло помимо ее намерения. Как бы ни было сильно желание видеть в Украине умелого и самостоятельного игрока, она пока не сформировала собственной политической субъектности. На турнире глобальной политики она не игрок, а одна из фигур на доске, которая более-менее покладисто относится к тому, что ее позицию и движения определяют «настоящие» игроки. Дипломатия Украины десятилетиями была ориентирована не на разработку и реализацию собственного курса, а на удовлетворение политических «чего изволите» более влиятельных игроков, — сначала России, а затем Евросоюза.
Такая пассивность могла считаться «мудрой политикой», пока Украине удавалось балансировать между интересами «гроссмейстеров» и получать мелкие тактические плюсы от подвижек в ту или иную сторону — но не более того, и только пока внешняя политика оставалась относительно предсказуемой. Решительное обострение глобальной игры после аннексии Россией Крыма и ее военного вторжения в Донбасс не оставило места для расслабленной тактики, а к ведению собственной стратегической игры у власти Украины привычки не было — не было даже осознания того, что такой навык для страны жизненно важен. Незабвенный лозунг Остапа Бендера «Европа нам поможет» превратился в Украине из сатирического клише в генеральный вектор дипломатии.
Ирония заключалась в том, что Европа была не готова помогать Украине настолько полно, чтобы удовлетворить все упования Киева. Санкции против России? Да, но умеренно, без всяких отключений от SWIFT и остановок «Северного потока 2», чтобы не рвать отношения с капризным Кремлем. Поддержка Украины? Да, но тоже умеренно, никаких «зонтиков НАТО» и поставок серьезных вооружений, только кредиты и консультации МВФ при условии проведения эффективных политических и экономических реформ.
За пять лет этой добродушной «политики сдерживания агрессора» стало очевидно, что выигрывать войну — в том числе на дипломатическом фронте — за Украину никто не собирается, и что она, хочет того или нет, вынуждена будет выйти из состояния политической пассивности и превратиться в активного игрока с собственными интересами, целями и стратегиями.
И такой процесс, кажется, действительно начался — но совершенно не так, как можно было ожидать.
Любая игра строится на понимании ее правил. Добросовестный игрок понимает, как им следовать, а шулер знает, как их нарушать с выгодой и минимальным риском для себя. И пока Россия все более хамски передергивала карты, а Евросоюз сначала делал вид, что вообще не замечает неприкрытого жульничества, а потом пытался душеспасительными беседами обратить шулера к истинным ценностям, в игру включился Дональд Трамп — и нарушение привычных правил ведения политики из огорчительного исключения превратилось в обыденную норму.
Трамп взялся за глобальную политику с напором и азартом убежденного дилетанта, который любые «можно» и «нельзя» проверяет методом тыка и ни за что не поверит, что не стоит нырять в кипяток, пока не обварит в нем хотя бы палец. И Европа, и Китай, и Россия, и Украина в его представлении были коммерческими проектами, в которые можно вкладывать или не вкладывать деньги, вести игру на их подчинение или даже поглощение, а если они вдруг начнут показывать норов — наказать их долларом или лишением благорасположения.
Именно с таким подходом Трамп взялся за «налаживание отношений» с новым президентом Украины — но его указующий перст, которым, как он полагал, он давил на внешне безопасного и покладистого Зеленского, внезапно и неуместно вылез в аккурат рядом и вровень с Монументом Вашингтона, в самом что ни на есть змеином гнезде политических конкурентов Трампа, и мгновенно стал предметом громкого расследования Конгресса и поводом для импичмента.
Украина и ее президент и в этой истории оказались совершенно не в статусе политических игроков, а в статусе невинно пострадавших от, извините, невезучего пальца Дональда Трампа.
Задним числом понятно, что политический «самоподрыв» Трампа именно на «украинской мине» был более вероятен, чем аналогичная горькая неудача с какой-то иной страной. Именно на Украине, вопреки ее собственному желанию, сконцентрировался впечатляющий клубок мировых и региональных противоречий, вызванных многолетней деструктивной политикой Кремля. Именно Украина стала камнем, о который неожиданно для себя запнулся Путин в 2014 году, именно ее он рассматривает (и предлагает) как предмет торга в гипотетической «глобальной сделке» с США. Именно Украина стала причиной введенных против Кремля санкций, именно неразрешенность «украинского вопроса» не дает Европе и США смягчить риторику и политику в отношении отчаянно быкующего Путина, безнадежно упершегося одним рогом в украинский Крым, а другим — в украинский Донбасс. Другие-то свои задачи — и в Сирии, и в Ливии, и даже в Венесуэле, — он более-менее успешно для себя решает, не уставая благодарить за это Трампа лично и европейских бюрократов как класс. И только Украина, кто бы мог подумать, остается проблемой, которую у Кремля не получается быстро решить.
В такой ситуации у Украины, если она намерена выстоять, просто не остается другого выхода, кроме целенаправленного и осознанного формирования собственной субъектности как самостоятельного политического игрока, с интересами которого нельзя не считаться.
Понятно, что этот процесс находится пока на раннем этапе, — если он вообще начат (или хотя бы осознан руководством Украины), — а перспективы его тем более неясны.
Больше всего ситуация напоминает сюжет полузабытой сатирической комедии «Мышь, которая зарычала», снятой в 1959 году по сатирическому роману Леонарда Уибберли. По ее сюжету Великое Герцогство Фенвик, самая маленькая страна Европы, обнаруживает, что лишилось главного источника наполнения бюджета — экспорта в США единственной местной марки вина. Проблему не удается решить дипломатически — прежде всего из-за микроскопичности (с точки зрения Вашингтона) этого судьбоносного для Великого Герцогства вопроса. Американского орла не интересуют трудности европейских мышей.
И тогда «мышь» находит способ обрести собственную субъектность и зарычать так, чтобы ее все-таки услышали — воспользовавшись, неожиданно даже для себя самой, поглотившими американскую власть некомпетентностью и административной зашоренностью в сочетании с манией политического величия. (Ничего не напоминает?)
Реальная Украина, безусловно, находится в более перспективном положении, чем вымышленный ради хохмы Фенвик — вовлеченность в нешуточный скандал с импичментом Трампу ясно это демонстрирует. Воспользоваться ситуацией для создания и усиления политической субъектности страны — это не возможность, а безусловная обязанность украинской дипломатии.
[ Колонка опубликована на сайте Слово і Діло ]
