Архив метки: Антикоррупционный суд

Дело Зеленского/Моралеса, или Вам здесь не CICIG

Автор: | | , , ,
Оставить комментарий
Джимми Моралес в одном из телевизионных скетчей
Джимми Моралес в одном из телевизионных скетчей
Джимми Моралес в одном из телевизионных скетчей

Повторять политические сценарии, уже отыгранные другими, совершенно не обязательно, но типичность ситуаций приводит примитивные руководящие умы к одним и тем же решениям.

О чем это я? Извините, я о Зеленском и о Гватемале.

В течение десятилетий в Гватемале выбирали президентами выдвиженцев нескольких коррупционных кланов, укоренившихся в национальной политике. У кланов было все куплено и все схвачено — суды, прокуратура, полиция, голоса в парламенте. Кланы бодались друг с другом, но влиянием на купленную вскладчину правоохранительную систему, в полном соответствии с заветами героев Марио Пьюзо, пользовались сообща.

К середине 2000-х гражданское общество Гватемалы вполне осознало, что «системными» инструментами внутри страны коррупцию не победить. Поэтому активисты воспользовались связями в дипломатических кругах (у приличных активистов такие связи обычно есть) и вышли аж на ООН с довольно необычной инициативой: предложили создать специально для Гватемалы международную консультативную группу юристов и специалистов по расследованию коррупционных дел.

И такая группа была создана, она получила название «Комиссия по предотвращению безнаказанности коррупционеров в Гватемале» (сокращенно CICIG) — и властям Гватемалы было предложено узаконить ее сотрудничество с правоохранительными структурами страны.

CICIG не имела ни функций следствия, ни, тем более, функций суда — комиссия лишь консультировала процесс расследования коррупционных дел, обеспечивала ему безупречную юридическую поддержку, и это в значительной степени (такова была идея) делало невозможным «слив» дел на этапе следствия и суда. Власть в Гватемале, однако, была настолько уверена в своем контроле над судебной системой, что этой опасности не увидела — и работу CICIG в стране санкционировала (хотя, понятно, и без большого восторга, но надо же хотя бы формальные приличия соблюдать).

Когда при участии CICIG начали отправляться под суд и в тюрьму министры, руководители спецслужб и даже, о ужас, президент страны Отто Перес Молина, и эффективность международной консультативной группы стала вполне очевидной, отзывать ее разрешение на работу (чего все национальные политические элиты страстно хотели) стало просто неприлично. И ни один президент из старых коррупционных кланов на такой шаг так и не решился.

Правда, политическую систему Гватемалы и традиционный уровень ее коррумпированности эти приговоры изменили не особо — кланы при власти оставались все те же, и незаконное обогащение от причастности к власти все так же было пределом их стремлений. И тщательная очистка судебной и правоохранительной систем от коррупции, по большому счету, оставались лишь политическим лозунгом. Единственное, что изменилось — коррупция благодаря приговорам (а даже коррумпированная система вынуждена под тщательным присмотром работать, как порядочная — хотя бы в отдельных случаях) перестала быть фигурой умолчания. И очередные кандидаты в президенты от этих кланов теперь шли на выборы с тяжелым, как говорится «антирейтингом».

А выборы, и мы в Украине это знаем, даже при коррумпированном политикуме дают избирателям возможность сказать кандидатам с таким «антирейтингом» что-то вроде «большого спасиба». Именно это и произошло Гватемале в 2015 году, когда на очередных президентских гонках все соискатели от «системных» кланов из-за «анирейтинга» пролетели вчистую, а победителем стал телевизионный комик Джимми Моралес, у которого не было никакого политического бэкграунда, но зато не было и проклятого «антирейтинга».

Ага, скажет в этом месте читатель. Ага, отвечу ему я. А что еще я могу ему ответить?

Так вот. Именно «внесистемный» Джимми Моралес в конце концов сделал то, что стеснялись сделать его «системные» предшественники. В 2019 году он выгнал из Гватемалы CICIG. После того, как было начато следствие о коррупции весьма близких к Джимми деятелей, он просто аннулировал соглашение, которое регламентировало работу комиссии в стране. Суверенитет национальной коррупции был полностью восстановлен. А на всякие «неудобно же» и «что скажут в ООН» «внесистемному» Джимми было, мягко говоря, наплевать. Репутация? Да пофиг. Кто на гватемальском телевидении пахал, тот в цирке не смеется.

Вы интересуетесь, к чему может привести «слив» дела Микитася/Татарова? Да ни к чему. У нас же в Украине нет никакого CICIG. Выгонять Зеленскому некого. У нас только НАБУ, САП и Антикоррупционный суд. А их можно, например, просто признать неконституционными. Внезапно. Ну, будет Еврокомиссия ныть, а МВФ обещанные деньги зажилит. Пофиг. На крайняк можно будет позвонить Джимми Морлесу и поговорить с ним как бывший президент с бывшим президентом. Обменяться опытом.

Как было сказано выше, повторять сценарии тик в тик совершенно не обязательно, но схожесть ситуаций диктует схожесть реакций. К тому же, show must go on, партер кипит и ложи блещут. Даже на фоне провала реформ, очередного краха надежд и всплеска эпидемии, а также такой привычной безнаказанности коррупционеров.

Аплодисменты, аплодисменты. Занавес пошел, актеры на поклон. Иииии снято.

Пляски с бубном. Как Верховная Рада справляется с параличом воли

Автор: | | , ,
Оставить комментарий

[ Колонка опубликована на LIGA.net ]

— Вы говорите, что это коалиционные фракции дают голоса для принятия законов?! — нардеп от Батькивщины Сергей Власенко взмахивает на трибуне Рады распечатанным протоколом голосования за президентский законопроект о Высшем антикоррупционном суде. — Народный Фронт — 67 голосов! БПП — 101 голос! Всего — 168 голосов! Да вы вообще ничего не могли бы принять без других фракций!

Оттоптаться по оппонентам, чтобы принизить их достижения — соблазн почти непреодолимый, для этого хорош практически любой повод. Власенко, конечно, позволил себе нехитрую манипуляцию: невозможно отрицать, что именно фракции правящей коалиции дают при голосованиях большую часть необходимых голосов. С другой стороны, нардеп безусловно прав в том, что голосов одной лишь коалиции решительно не хватает для принятия законов. Разве что теоретически. На практике же любой законопроект может пройти только в ситуации, когда его поддерживают нескольких оппозиционных фракций.

Такая ситуация крайне выгодна именно оппозиции, которая благодаря анемичности и рыхлости коалиции фактически контролирует возможность принятия ключевых законов. При этом ответственность за их прохождение по-прежнему несет коалиция большинства — несет, опять же, теоретически, потому что на практике для большей части нардепов понятие ответственности чуждо как таковое. Разве кто-то был наказан за систематическое отсутствие в сессионном зале или на рабочих заседаниях парламентских комитетов? В лучшем случае — формальным порицанием. А за «кнопкодавство», которое является прямым нарушением закона? Да не смешите. Что уж говорить об ответственности за некомпетентность и отсутствие профессионализма, последствия которых ничем не легче последствий прямого саботажа.

Читать дальше →

Было трудно, но ведь смогли

Автор: | | , ,
Оставить комментарий

Все ж друг друга знают накоротке.

Коломойский треплется с Курченко по телефону, обсуждая осмысленность банковских схем. Ахметов ездит тереть за тарифы на Банковую. Онищенко финансирует Батькивщину. Порошенко в Давосе вещает журналистам на территории Пинчука, который подписался за размен Крыма. Фирташ по бизнесу связан с тем, тем, этим, этим, еще парочку и в школу не пойдем. Бойко вообще ни в чем не виноват. Потому что у них у всех находятся друг с другом общие дела. Тесен мир, связи рулят.

И вы еще спрашиваете, почему так страстно саботируется реформа судебной системы. Как дети. Все ж друг друга знают. Как облупленных и как своих. Одного следствие тронет всерьез — все остальные посыплются, как дубль-пусто. Оно ж им не надо ни разу.

Лазаренко уже отсидел в США и вышел, а здесь следствие по его делу — практически тому же самому, которое в Америке было, — за 20 лет не нашло ничего для передачи в суд. Это нелегко было, но ведь смогли.

Электронные декларации. Какой вой стоял, когда часы-иконы-поместья блеснули сквозь горы валютной налички, восторг открытий. НАПК навалилось и вообще ничего не нашло во всем этом. Повода для разоблачений не оказалось. Стремных активов хоть залейся, но официальный алгоритм их проверки гарантированно выходит на блок «ничего не делать». Тоже нелегко было, но ведь смогли же.

Труханова побрали в Борисполе? Ох ты, ах ты. Не иначе, наденут браслет, походит в нем, снимут браслет, будет ходить без него. Есть за чем следить общественности. Не за судом же, до которого заведомо не дойдет. Потому что кто же будет Труханова провоцировать на рОманы о том, кто на Банковой его любимый смотрящий и сколько ему капает. А вот смотреть, с браслетом он еще или уже без — это самое то. Вреда не будет никому, и борьба с коррупцией видна будет аж на экране. И только там, и никак иначе.

Это будет нелегко, конечно, но ведь смогут. Раньше-то всегда прокатывало.

А антикоррупционный суд ждите, конечно. Вот как снятия моратория на продажу земли ждете, так и это ждите. А пока посматривайте через трубу в Калифорнию, где у Лазаренко поместье, купленное за деньги, по поводу которых ему Украина претензий никогда не предъявит. Срок давности, все дела. Проценты по вкладам.

Другим наука, нам урок.

Только перед Небесной Сотней немного неудобно, что никого так и не накажут, но ничего. Нельзя же никого наказывать, вообще. Иначе всех придется.

Потому что все ж свои люди, все друг друга знают накоротке.

Заплатите за кефир: Балагановское жульничество и Антикоррупционный суд

Автор: | | , ,
Оставить комментарий

(Колонка впервые опубликована на LIGA.net)

Шура Балаганов — один из самых симпатичных персонажей «Золотого теленка». Бывший босяк, которому бывалый Остап Бендер покровительствует с высоты своего жульнического опыта. Мелкий карманник, которого Остап пытается приучить к мысли, что есть и другой масштаб — вот Рио-де-Жанейро за горизонтом, а вот в Черноморске подпольный миллионер Корейко, которого можно по-крупному вскрыть, не возбуждая при этом интерес уголовного розыска, а вот вам, Шура, ваша доля добычи — пятьдесят тысяч, как вы и просили, и ни в чем себе не отказывайте. Только заплатите за кефир.

Но Балаганов этого нового масштаба упорно не видит и не понимает — и через пару страниц попадается на мелкой трамвайной краже. Он просто не понимает, как можно не залезть в сумочку к неосторожной гражданке. Даже имея в кармане весьма круглую сумму. Такая уж у него судьба. И такое уж у него восприятие мира и своего места в нем.

- Скажите, Шура, сколько вам денег нужно для счастья?

— Скажите, Шура, сколько вам денег нужно для счастья?..

Очень похоже, что точно такое же простодушное восприятие мира (и своего места в нем) царило среди авторов законопроекта «О Высшем антикоррупционном суде», который президент Порошенко на днях внес в Верховную Раду.

Не будем углубляться в историю того, как Банковая не желала создавать специализированный антикоррупционный суд и как многообразно она пыталась от этой задачи уклониться — вплоть до того, что и президент, и генеральный прокурор, и другие государственные мужи (дьюрабилите!) и дамы (шарман!) прямым текстом, оставшимся в истории, провозглашали, что надо бы без этого как-нибудь обойтись.

Но обойтись не удалось. И, как водится, когда с чем-то власть не может справиться, она пытается это что-то возглавить. Поэтому когда стало ясно, что антикоррупционный суд создавать все-таки придется, на Банковой было принято ответственное решение взять процесс под полный контроль. Законопроект об антикоррупциионном суде, прошедший экспертизу суровой Венецианской комиссии, к тому времени уже довольно долго лежал в Раде, но, конечно, для администрации президента он совершенно не годился — по той простой и понятной причине, что исходил не от нее. Поэтому (мало ли что там говорила пресловутая Венецианская комиссия) нужно было снять его с рассмотрения (оформим это как отдельный квест) и вместо него внести свой. Правильный. С учетом всех нюансов.

После того, как вчера текст президентского законопроекта появился на сайте Верховной Рады, стало вполне очевидно, в чем эти нюансы заключаются. И главный нюанс мы уже озвучили: мало ли что там говорила пресловутая Венецианская комиссия. Ну и что, что среди ее требований было право международного экспертного совета безусловно отклонять кандидатуры претендентов на должности антикоррупционных судей, если у этих кандидатур обнаружатся темные пятна в биографии. Конечно, нужно сделать строго наоборот — сделать это право из безусловного вполне условным. Прямо в проект закона внести: квалификационная комиссия по отбору судей вольна мнение международного экспертного совета при голосовании проигнорировать. И пусть Евросоюз утрется со своими требованиями. Не забыть бы только публично заявить, что при этом внесенный законопроект всем требованиям в полной мере соответствует. Может, пронесет.

Ситуация с роковой балагановской карманной кражей повторяется с полнейшей художественной убедительностью, и даже более того: все происходит практически в прямом эфире. Вот, господа присяжные заседатели, наш герой, Шура Балаганов, едет в трамвае. Вот его внимание привлекает сумочка неосторожной гражданки. Вот Шура протягивает руку и отстегивает застежку сумочки. Вот его рука погружается в сумочку и — кульминация! — появляется оттуда с кошельком, в котором лежат три рубля с мелочью.

А потом гражданка поднимает крик и Балаганова на следующей остановке сдают милиционеру. Балаганов при этом ошарашен — как же так, он же не специально, он же машинально! За что же в милицию?

Действительно, господа присяжные заседатели — за что?

Так ведь за кражу. За ту самую, которую вы только что видели в прямой трансляции. И Балаганова при этом совершенно не извиняет то, что правонарушение могло быть (или действительно было) совершено на чистых рефлексах, без включения сознания, без продуманного намерения и, тем более, без осознания возможных последствий.

Вот вы можете себе представить, чтобы на Банковой не понимали, что проект все равно должен пройти экспертизу пресловутой Венецианской комиссии — и по очевидным причинам пресловутая Венецианская комиссия потребует обеспечить выполнение своих уже известных (пресловутых) требований? Понимали, конечно. Но ничего не могли с собой поделать. Это же рефлексы. Безусловные. Они же срабатывают сами. Без участия сознания.

Науке, впрочем, известны способы выработки не только вредных, но и полезных рефлексов. Академик Павлов много и плодотворно работал в этом направлении. Впрочем, даже без академиков задача вполне решаема — например, широко известно, как приучить котенка гадить именно в лоток, а не где попало. Наказание и поощрение. И снова, и еще раз. Пока рефлекс не выработается.

И раз уж речь зашла о выработке рефлексов, то следует ожидать, что примерно такой же подход Евросоюз предпримет в отношении выявленной (не впервые, но на этот раз очень уж наглядно) вредной привычки Банковой гадить в законопроектах. Наказание и поощрение. Не давать очередной транш МВФ, пока не будет очевиден прогресс. Предложить преференции, если прогресс проявится. Отменить безвиз, если пациент будет упорствовать. Показать новые блистающие перспективы, которые помогут убедить электорат переизбрать вас на второй срок. В общем, все то же самое, что и с котятами.

Конечно, такой подход западных партнеров подчеркнуто оскорбителен для власти нашей суверенной страны. Но когда тебя поймали за руку на очередном жульничестве (пусть даже балагановско-машинальном, без участия сознания), прилет канделябра в табло не должен считаться совсем уж внезапным сюрпризом. Предупреждения были. И сознание о такой возможности помнило. А вот рефлексы — нет.

Выбор, на самом деле, невелик: или сознание берет рефлексы под контроль и занимается воспитанием своевольного организма, или искоренением этих рефлексов займется кто-то извне. Несмотря на возмущение и сопротивление. Потому что перспектива все-таки есть, только над ней придется поработать. Конечно, лучше над этой перспективой будем работать мы сами, чем Евросоюз, но у нас самих пока получается плохо. Наш административный котенок продолжает легкомысленно гадить мимо лотка, а наш политический Балаганов продолжает рефлекторно тырить трешки.

Именно для исправления этого порока нам и нужен эффективный и независимый антикоррупционный суд, и именно поэтому рефлексы Банковой так очевидно срабатывают именно на этой теме.

В завершение, господа присяжные заседатели, хочу сказать, что впереди у нас длительный и непростой процесс — установление над всеми этими рефлексами сознательного контроля. Политическое воспитание власти. Создание и закрепление в ней сдерживающих обратных связей.

И это наша задача. Решать ее придется нам. А Европа нам только поможет.

Если, конечно, мы сами этого захотим.

 

 

Пар в гудок, или Давайте сделаем вид, что едем

Автор: | | , ,
Оставить комментарий

Которую уже колонку читаю с одним и тем же, в сущности, посылом: борьба с коррупцией в Украине существует лишь как процесс, не приводящий к результату (то, есть, к судебным приговорам). Когда хотят показать, что борьба с коррупцией есть, указывают на процесс, когда хотят показать, что реальной борьбы нет — указывают на отсутствие результатов.

Представьте себе пассажирские авиаперевозки, при которых самолеты взлетают, но никуда не летят, а вместо этого делают несколько кругов и садятся на ту же полосу, с которой взлетели. Компании отчитываются проданными билетами, расходом горючего и временем налета, а пассажирам предлагают полностью удовлетвориться этими отчетами вместо прибытия в место назначения.

Антикоррупционная политика в Украине сейчас устроена как подвешенный над рельсами паровоз — грохочет, дымит, крутит колесами, вращает прожектором, изображает работу, но никаких иных результатов от нее ждать не приходится. А какие вам результаты нужны? Вот есть дым, нюхайте. Лязг и дрызг есть, услаждайте слух.

Чтобы антикоррупционная инфраструктура государства заработала по-настоящему, она должна быть завершена как цельный проект. Если следствие уже фурычит, а суд еще только проектируется, то завершенности еще нет. Пока судебная система не заработает, НАБУ, САП, да и та же ГПУ хоть сотни дел могут отправлять на рассмотрение — приговоров по ним все равно не будет до истечения срока давности. Никто ж никуда не спешит, вы же видите. Сроки по мерам пресечения истекают, интересы обвиняемых блюдутся, браслеты с них снимаются.

Конечно, Петр Алексеевич периодически что-то сообщает ободряющее, Рада принимает какие-никакие поправки к чему-ничему, Уряд грозно булькает на НАЗК, которое призывно дышит в ответ, но все это тот же дым и дрязг. Приговоров все равно нет. Нет приговоров.

(Из фейсбука)

Анти-Анти-Коррупция, или Что происходит с Антикоррупционной прокуратурой

Автор: | | , ,
Оставить комментарий

3369906eac16614cd9945df592ad77c5f9909158Демонстративная безнаказанность коррупционеров всех мастей остается самым ощутимым итогом реформы украинской системы правосудия последних полутора лет. Люстрации эффективно заблокированы, “нужные люди” из-под них выведены. Суды ворочают коррупционные дела, как неподъёмные валуны, не в силах сдвинуть их с места. Генеральная прокуратура гордо показывает смешные суммы, возвращенные в бюджет по закрытым делам, и не даёт хода разбирательствам по коррупции в самой ГПУ. Президент Порошенко декларирует свою приверженность реформам и аккуратно удерживает их в пределах административно согласованного статус кво.

 

Зачем нужна Антикоррупционная прокуратура

Порочный круг взаимной поддержки старой номенклатуры должны разорвать Национальное антикоррупционное бюро (НАБ) и специальная Антикоррупционная прокуратура (АКП) — по задумке независимые ни от кого и способные взять за мягкое место высокопоставленного коррупционера любого ранга. При этом важна именно их связка: НАБ выявляет криминал, обеспечивает его оперативную разработку и сбор доказательств, АКП (по итогам работы НАБ) возбуждает уголовное производство. Подразумевается, что дальше последует передача дела в суд, и тут новации пока не прописаны: можно считать доказанным, что судебная система в ее нынешнем состоянии способна замылить практически любое дело или сделать его разбирательство бессмысленным, расслабленно и гуманно отпустив подозреваемого или обвиняемого куда-нибудь подальше от границ Украины. Увы, о специальном антикоррупционном суде (АКС) в Украине речи пока не идет.

Загвоздка в том, что создавать новый эффективный антикоррупционный суд, сохраняя при этом и неэффективный коррумпированный старый, даже для нашего ко всему привычного политикума как-то очень уж странно. Старый-то зачем?

При этом политикуму почему-то не странно создавать отдельную эффективную Антикоррупционную прокуратуру, сохраняя при этом неэффективную коррумпированную старую. Возможно, такая постановка реформаторской задачи интересна в теоретическом плане, но в плане чисто практическом она приводит именно к тому, что мы наблюдаем в последние недели: благие намерения выпалываются на корню в десять рук.

В основе этой «прополки» лежит понимание украинским административным сознанием простой вещи: если бы Генеральная прокуратура Украины была эффективна и нормально выполняла свои функции, никакой независимой от нее Антикоррупционной прокуратуры не понадобилось бы вообще. Но раз она понадобилась и (под сильным давлением извне и снизу) будет создана, ГПУ остается только роль глубоко бывшего и в высшей степени отставного старпера, который рядом с молодым и здоровым воякой как-то уже не блестит. И это в лучшем случае — в худшем старым прокурорам грозит приличная отсидка с подачи того же молодца. Перспективы нерадужные.

 

Кто против

 

ГПУ, которую принудили к участию в процессе формирования АКП, на теневом административном фронте этот процесс старательно саботирует. Когда заявляя, что реформаторские инициативы “подрывают авторитет правоохранительных органов”  (хотя “бриллиантовые прокуроры”, например, подрывниками этого авторитета почему-то не считаются), когда делегируя в комиссию по формированию АКП подозреваемых в коррупции прокуроров  с понятной целью взять АКП под контроль — чтобы заведомо лишить его независимости и работоспособности.

Активное вмешательство ГПУ в процесс формирования АКП означает, что эта структура рассматривает независимый от себя орган прокурорского надзора как реальную угрозу и намерено эту угрозу отбить, сделав АКП в той или иной степени зависимойот себя, безопасной и управляемой.

Национальное антикоррупционное бюро в этом отношении удостаивается меньшего административного нажима — возможно, потому что без независимой прокуратуры оно не слишком опасно. Ну, соберет НАБ компромат, и что дальше? Все равно дело должна возбуждать прокуратура. То есть, ключевым моментом остается то, за кем сохранится реальный прокурорский надзор в ключевых антикоррупционных делах. За это и идет борьба.

 

Роль президента

 

Роли правительства, президента и парламента в борьбе за создание АКП остаются крайне двусмысленными.

Петр Порошенко, с одной стороны, поощряет реформаторские усилия Сакварелидзе, но, с другой стороны, он очевидно поддерживает и Виктора Шокина. Возможно, идея такого административного “тянитолкая” заключается в попытке обеспечить плавную преемственность — эта идея могла бы сработать, если бы у Сакварелидзе и Шокина были равновесные административные категории и они компенсировали недостатки друг друга. Но ни о какой равновесности в этом случае говорить определенно не приходится, и картина получается куда как менее веселая. Пока Сакварелизде набирает новые кадры для местных прокуратур, которые когда еще приступят к делам, Шокин в ГПУ фактически поддерживает сохранение режима безнаказанности для действующих высокопоставленных коррупционеров.

Причин, по которым многолетняя борьба с коррупцией не приводит к годным для предъявления результатам, бывает только две. Первая: вовлеченность в коррупцию тех, кто с нею якобы борется. Вторая: их явная некомпетентность. Или первое, или второе — третьего просто не дано.  В сложившейся в Украине ситуации эта дихотомия применима как к Шокину, так и к Порошенко, который Шокина активно поддерживает.

Очевидность этого безвыходного “или-или” периодически приводит в ярость партнеров из Евросоюза и США. Запад-то по наивности рассчитывал, что после отправки Януковича в политический мусоропровод украинские элиты решат хотя бы слегка перевоспитаться. Эти надежды сейчас стремительно испаряются. Transparency International Ukraine прямым текстом заявляет, что правительство саботирует создание независимых антикоррупционных органов.  Посол США в Украине Джеффри Пайетт говорит о недопустимости давления со стороны ГПУ на Сакварелидзе и Касько. Федерика Могерини приезжает напомнить, что деньги будут только после стульев.

Президент Порошенко, однако, пытается изображать уверенность в успехе — если он сдаст еще хоть на шаг назад, ЕС просто отзовет большую часть финансовой помощи, на которую нынешняя администрация откровенно рассчитывает. Отсюда заклинания насчет того, что Шокина можно и не трогать — после начала работы АКП он, дескать, все равно станет второстепенной фигурой (а пока не стал, пускай уж побудет первостепенной), и заверения, что все вопросы с выполнением условий Евросоюза уже сняты.  Последнее, впрочем, тут же оборачивается, как говорил Мышлаевский у Булгакова, чистой “оперетткой”, потому что депутаты Верховной Рады сначала на голубом глазу проваливают голосование по этим условиям, а затем вполне наглядно демонстрируют свое пренебрежение к теме, срывая обсуждение соответствующих пакетных законов в комитетах.  Президент тоже кое-что от себя в либретто регулярно добавляет: например, вводит генерального директора Европейского управления по борьбе с мошенничеством Джованни Кесслера в конкурсную комиссию по избранию антикоррупционного прокурора, но забывет это предварительно согласовать с самим Кесслером и получает от того обидное замечание. Причем эта история до смешного точно повторяет сценарий полугодовой давности с неудачным кооптированием сенатора Джона Маккейна в украинский совет по реформам. Удвительно, но даже публичные промахи никто в Администрации президента не анализирует — а при случае их даже повторяют на бис.

Вся эта «карусель анти-анти-коррупции» вполне наглядно вертится, но так же наглядно никакого пристойного результата она пока не дает. Но и останавливать ее, вроде бы, власти не собираются: видимо, надежда на то, что на ней можно еще полгода-год покатать всяких готовых платить дурачков, пока еще жива.