(Колонка опубликована на LIGA.net)
Самыми памятными результатами борьбы с высокопоставленной коррупцией в Украине остаются вынесенный в 2006 году в США приговор бывшему премьеру Павлу Лазаренко и бегство из Украины в 2016 году народного депутата Александра Онищенко. Оба кейса вполне наглядны.
Лазаренко настигло американское правосудие по обвинениям в мошенничестве и отмывании средств, а в самой Украине расследование его коррупционной активности ведется до сих пор и о предъявлении бывшему премьеру предметных обвинений пока ничего не слышно. С тех пор, как в 1999 году Лазаренко покинул страну, а Верховная Рада в виде прощального привета лишила беглеца парламентской неприкосновенности и дала вполне бессмысленное в тех обстоятельствах согласие на его арест, времени собрать материалы для передачи в суд так и не нашлось.
История Александра Онищенко в этом смысле начинается и развивается очень похоже: Верховная Рада лишает его парламентской неприкосновенности и дает согласие на его арест тоже в виде прощального привета, потому что народный депутат в этот момент уже покидает страну. Правда, в отличие от Лазаренко, Онищенко так и остается народным депутатом, разве что из фракции его стыдливо исключают. Даже обязанности заместителя главы комитета по вопросам топливно-энергетического комплекса парламент за ним сохраняет, видимо, признавая его немалые заслуги и высокую компетентность в этой отрасли. Второе отличие: делом Онищенко пока не занимаются зарубежные юрисдикции, а потому ожидать, что перелетный депутат где-то скоро сядет, никаких оснований нет.
Повторяемость этого сюжета, в общем, совершенно не удивительна. Правоохранительная система Украины в целом выстроена с максимальными удобствами для высокопоставленных и финансово оборудованных деятелей, у которых может возникнуть внезапная потребность уклониться от ответственности. Для этого много что предусмотрено.
Во-первых, суть и формулировка обвинения обычно становится известна подозреваемым еще до того, как эта суть и формулировка окончательно утверждаются (утечки через «своих людей» в прокуратуре — это практически обязательная часть программы), а это позволяет им заблаговременно принять меры. Во-вторых, у большинства из них есть иммунитет, формальный или неформальный, за который можно еще побороться при искреннем содействии друзей и сочувствующих в Верховной Раде. В-третьих, даже если иммунитет будет снят, беспокойство может оказаться небольшим, поскольку обычай предусматривает большой ассортимент способов переложить формальную ответственность на каких-нибудь болванчиков, которые что-то когда-то неосторожно подписали, и по этой причине теперь рискуют принять на себя то, что не желает принимать на себя высокопоставленный негодяй. В-четвертых, высочайшая квалификация сотрудников следственных органов, подтвержденная целой серией экзаменов и сертификаций, позволяет им выстраивать дело так, чтобы его можно было легко развалить по формальным признакам. В-пятых, есть еще великолепная судебная система, которая даже пресловутого судью Чауса находит возможность уволить от должности не за вовлеченность в коррупцию (ее еще надо установить в ходе судебного следствия, для которого постоянно чего-то не хватает), а за прогулы. В-шестых, слушания могут не начинаться годами из-за высокой загруженности судей или по другой столь же уважительной причине, а до вынесения приговора вор имеет все основания считать себя честным человеком. И так далее.
В этом нет ничего неожиданного. «В течение 20 лет все делалось таким образом, чтобы окончательно разбалансировать работу прокуратуры и всей судебной системы, чтобы обеспечить олигархам такую свободу управления страной, как будто они управляют своим частным предприятием», — писал еще в 2014 году хорошо знакомый с нашими реалиями американец Люк Ванкраэн.
Но «разбалансировка», приведение системы в неработоспособное состояние, — это еще не все. Вы, возможно, не задумывались, сколько в национальном законодательстве и в судебной практике организовано «крысиных нор», которыми высокопоставленный вор может при необходимости воспользоваться, чтобы не отвечать за содеянное. Чтобы осознать масштабы этого виртуального «метро», достаточно вспомнить число вынесенных в Украине приговоров по крупным коррупционным делам. Или то, сколько приговоров удалось вынести Януковичу и его подельникам по итогам расследований их хищений и по событиям времен Революции Достоинства. Вспомнили?
Хотим мы того или нет, реальность заставляет признать неприятный факт: мы живем в стране, в которой закон на практике обеспечивает не привлечение к ответственности, а уклонение от нее для всех, кто «знает ходы». И после Майдана, несмотря на громадные ожидания, решительные требования и громогласные обещания, в этом смысле почти ничего не изменилось. Каждое реформаторское усилие гарантированно сопровождается массовым подковерным строительством новых «крысиных ходов», а попытки заткнуть уже найденные дыры натыкаются на прямой саботаж или отсутствие политической воли. Не верите? Спросите хоть у Александра Онищенко.
Если следить за тем, как развивается сюжет с Анной Соломатиной, которая рискнула рассказать о вопиющей некомпетентности НАПК и ее подконтрольности Банковой, можно заметить, что оппоненты не слишком-то пытаются возражать ей по существу. Усилия прилагаются лишь для того, чтобы на формальных основаниях не дать хода независимому расследованию ее заявлений. И сейчас это легко: формальных оснований для этого в «крысиных ходах» можно найти сколько угодно. А если не будет расследования, для фигурантов разоблачений не наступит и формальная ответственность. И можно будет по-прежнему с гордостью предъявлять в качестве реального достижения сотню (из полутора миллионов) проверенных за год деклараций госслужащих. «Проделана большая работа». То, что результат этой работы издевательски ничтожен, никого, по большому счету, не беспокоит. Потому что, судя по тому же результату, настоящей целью этой работы было обеспечить не привлечение кого-то к ответственности, а, наоборот, уклонение от нее.
И эта задача пока что решена блестяще.
