(Колонка впервые опубликована на LIGA.net)
Шура Балаганов — один из самых симпатичных персонажей «Золотого теленка». Бывший босяк, которому бывалый Остап Бендер покровительствует с высоты своего жульнического опыта. Мелкий карманник, которого Остап пытается приучить к мысли, что есть и другой масштаб — вот Рио-де-Жанейро за горизонтом, а вот в Черноморске подпольный миллионер Корейко, которого можно по-крупному вскрыть, не возбуждая при этом интерес уголовного розыска, а вот вам, Шура, ваша доля добычи — пятьдесят тысяч, как вы и просили, и ни в чем себе не отказывайте. Только заплатите за кефир.
Но Балаганов этого нового масштаба упорно не видит и не понимает — и через пару страниц попадается на мелкой трамвайной краже. Он просто не понимает, как можно не залезть в сумочку к неосторожной гражданке. Даже имея в кармане весьма круглую сумму. Такая уж у него судьба. И такое уж у него восприятие мира и своего места в нем.
— Скажите, Шура, сколько вам денег нужно для счастья?..
Очень похоже, что точно такое же простодушное восприятие мира (и своего места в нем) царило среди авторов законопроекта «О Высшем антикоррупционном суде», который президент Порошенко на днях внес в Верховную Раду.
Не будем углубляться в историю того, как Банковая не желала создавать специализированный антикоррупционный суд и как многообразно она пыталась от этой задачи уклониться — вплоть до того, что и президент, и генеральный прокурор, и другие государственные мужи (дьюрабилите!) и дамы (шарман!) прямым текстом, оставшимся в истории, провозглашали, что надо бы без этого как-нибудь обойтись.
Но обойтись не удалось. И, как водится, когда с чем-то власть не может справиться, она пытается это что-то возглавить. Поэтому когда стало ясно, что антикоррупционный суд создавать все-таки придется, на Банковой было принято ответственное решение взять процесс под полный контроль. Законопроект об антикоррупциионном суде, прошедший экспертизу суровой Венецианской комиссии, к тому времени уже довольно долго лежал в Раде, но, конечно, для администрации президента он совершенно не годился — по той простой и понятной причине, что исходил не от нее. Поэтому (мало ли что там говорила пресловутая Венецианская комиссия) нужно было снять его с рассмотрения (оформим это как отдельный квест) и вместо него внести свой. Правильный. С учетом всех нюансов.
После того, как вчера текст президентского законопроекта появился на сайте Верховной Рады, стало вполне очевидно, в чем эти нюансы заключаются. И главный нюанс мы уже озвучили: мало ли что там говорила пресловутая Венецианская комиссия. Ну и что, что среди ее требований было право международного экспертного совета безусловно отклонять кандидатуры претендентов на должности антикоррупционных судей, если у этих кандидатур обнаружатся темные пятна в биографии. Конечно, нужно сделать строго наоборот — сделать это право из безусловного вполне условным. Прямо в проект закона внести: квалификационная комиссия по отбору судей вольна мнение международного экспертного совета при голосовании проигнорировать. И пусть Евросоюз утрется со своими требованиями. Не забыть бы только публично заявить, что при этом внесенный законопроект всем требованиям в полной мере соответствует. Может, пронесет.
Ситуация с роковой балагановской карманной кражей повторяется с полнейшей художественной убедительностью, и даже более того: все происходит практически в прямом эфире. Вот, господа присяжные заседатели, наш герой, Шура Балаганов, едет в трамвае. Вот его внимание привлекает сумочка неосторожной гражданки. Вот Шура протягивает руку и отстегивает застежку сумочки. Вот его рука погружается в сумочку и — кульминация! — появляется оттуда с кошельком, в котором лежат три рубля с мелочью.
А потом гражданка поднимает крик и Балаганова на следующей остановке сдают милиционеру. Балаганов при этом ошарашен — как же так, он же не специально, он же машинально! За что же в милицию?
Действительно, господа присяжные заседатели — за что?
Так ведь за кражу. За ту самую, которую вы только что видели в прямой трансляции. И Балаганова при этом совершенно не извиняет то, что правонарушение могло быть (или действительно было) совершено на чистых рефлексах, без включения сознания, без продуманного намерения и, тем более, без осознания возможных последствий.
Вот вы можете себе представить, чтобы на Банковой не понимали, что проект все равно должен пройти экспертизу пресловутой Венецианской комиссии — и по очевидным причинам пресловутая Венецианская комиссия потребует обеспечить выполнение своих уже известных (пресловутых) требований? Понимали, конечно. Но ничего не могли с собой поделать. Это же рефлексы. Безусловные. Они же срабатывают сами. Без участия сознания.
Науке, впрочем, известны способы выработки не только вредных, но и полезных рефлексов. Академик Павлов много и плодотворно работал в этом направлении. Впрочем, даже без академиков задача вполне решаема — например, широко известно, как приучить котенка гадить именно в лоток, а не где попало. Наказание и поощрение. И снова, и еще раз. Пока рефлекс не выработается.
И раз уж речь зашла о выработке рефлексов, то следует ожидать, что примерно такой же подход Евросоюз предпримет в отношении выявленной (не впервые, но на этот раз очень уж наглядно) вредной привычки Банковой гадить в законопроектах. Наказание и поощрение. Не давать очередной транш МВФ, пока не будет очевиден прогресс. Предложить преференции, если прогресс проявится. Отменить безвиз, если пациент будет упорствовать. Показать новые блистающие перспективы, которые помогут убедить электорат переизбрать вас на второй срок. В общем, все то же самое, что и с котятами.
Конечно, такой подход западных партнеров подчеркнуто оскорбителен для власти нашей суверенной страны. Но когда тебя поймали за руку на очередном жульничестве (пусть даже балагановско-машинальном, без участия сознания), прилет канделябра в табло не должен считаться совсем уж внезапным сюрпризом. Предупреждения были. И сознание о такой возможности помнило. А вот рефлексы — нет.
Выбор, на самом деле, невелик: или сознание берет рефлексы под контроль и занимается воспитанием своевольного организма, или искоренением этих рефлексов займется кто-то извне. Несмотря на возмущение и сопротивление. Потому что перспектива все-таки есть, только над ней придется поработать. Конечно, лучше над этой перспективой будем работать мы сами, чем Евросоюз, но у нас самих пока получается плохо. Наш административный котенок продолжает легкомысленно гадить мимо лотка, а наш политический Балаганов продолжает рефлекторно тырить трешки.
Именно для исправления этого порока нам и нужен эффективный и независимый антикоррупционный суд, и именно поэтому рефлексы Банковой так очевидно срабатывают именно на этой теме.
В завершение, господа присяжные заседатели, хочу сказать, что впереди у нас длительный и непростой процесс — установление над всеми этими рефлексами сознательного контроля. Политическое воспитание власти. Создание и закрепление в ней сдерживающих обратных связей.
И это наша задача. Решать ее придется нам. А Европа нам только поможет.
Если, конечно, мы сами этого захотим.
