UA: Українське радіо: Підсумки виборчої кампанії — ЦВК офіційно оголосила результати виборів до Верховної Ради за партійними списками

Эфир Українське радіо (5 августа 2019)

Медведчук-медиа и право раковой опухоли на свободу самовыражения

Им надо поговоить

Мосты (и телемосты тоже) строят для того, чтобы по ним ходить. Если телемост между NewsOne и телеканалом Россия все-таки построится, я понимаю (собственно, все понимают), что по нему пойдет из России. Все желающие могут эти медийные бронемарши наблюдать хоть каждый день. С той стороны все наглядно и предсказуемо.

А что пойдет из Украины? Вопросы о том, кто убил Решата Аметова, Владимира Рыбака, о том, кто отправил в Украину группу Стрелкова, о том, когда Россия деоккупирует Крым, признает ответственность за сбитый MH17, за разрушение Донбасса, за гибель десятков тысяч граждан Украины? О военнопленных моряках, о Балухе, о Сенцове?   

Но эти вопросы задаются без всяких телемостов, и Россия на них не просто отказывается отвечать — она в принципе отказывается их слышать. Это не к ней. Ее там нет. Она не сторона. Ни в чем. Вот только в телемосте.

Мосты строятся не для того, чтобы затруднить противнику продвижение. Наоборот, мосты — то, что ему помогает наступать. И строят переправы обычно к плацдарму, который уже захвачен.

Им надо поговоить

Когда России «надо поговорить», она всегда собирается говорить сама с собой. Потому что больше ей говорить не с кем. Некомфортно ей говорить с другими. Во всем мире только куски России, пересаженные в медиа-пространство других стран, могут с ней «поговорить» на устраивающем ее языке. Только эти куски могут искренне соглашаться с тезисом, что «весь мир завидует величию России» и  мечтает только о том, как бы ее уничтожить. Только эти подсадки могут «поговорить» о том, что «референдум в Крыму был проведен строго по закону». Только эти метастазы «русского мира» на голубом глазу — и совершенно искренне — способны считать и себя, и Россию здоровой тканью, а весь остальной мир — пораженной «бездуховностью» и «русофобией» опухолью.

Вот и в сюжете с телемостом Кремлю «нужно поговорить» не с Украиной, а со своим плацдармом в ней. В существование самостоятельной Украины (и вообще Украины как таковой) в Кремле просто не верят, о чем многократно и внятно заявляли. Поэтому им «нужно поговорить» с Медведчуком, с их здешней метастазой. С эмиссаром Кремля, который своего коллаборантства совершенно не скрывает и не стесняется. И перед выборами ему позарез нужна поддержка кремлевской пропаганды. Даже не для того, чтобы набрать процент — свой электоральный потолок он уже нащупал, — а чтобы окончательно расколоть украинский электорат. До крови. До силового противостояния. До горящих шин — сначала перед телестудиями, а потом еще много где.

И ведь расколет, раз уж ему власть по факту не противодействует. Медведчук скупает телеканалы? Государство молчит. Медведчук не скрывает, что работает в интересах Кремля?  Государство ничего не имеет против. Медведчук летает в Москву? Государство возбуждает дело не против него, а против програнслужбы.  

А раковая опухоль «русского мира» в это время расползается все шире. В информационной войне Украина откровенно проигрывает, беспомощно сдает кремлевским метастазам собственное медиа-пространство. Никаких чрезвычайных или решительных мер. Ни терапии, ни хирургии, как будто рак может вдруг сам как-нибудь рассосаться. Никакого понимания, что вместе с национальными медиа Кремль поглощает и государственную независимость. Что его «гибридная победа» — это наше совершенно негибридное поражение. Что не может быть никакой свободы слова для раковой опухоли, которая убивает страну.

Я понимаю (догадываюсь), почему этот рак не хотел (или не мог) лечить Порошенко.

Я понимаю (догадываюсь), почему этот рак не может (или не хочет?) лечить Зеленский.

Но я совершенно не понимаю, сколько нам еще стоять против кремлевской и прокремлевской сволочи без всякого ощутимого участия и закона, и других ветвей власти, которые демонстрируют или очевидную беспомощность, или откровенный саботаж. Если закон Украины вот так откровенно против нас и за Медведчука, может, лучше прямо сказать, чтобы мы тут не выделывались со всякими глупыми и несбыточными идеями — с этими «независимость», «достоинство», «отстоять страну», «противостоять агрессии», «европейский вектор» и с прочей либеральной русофобской ересью?

Скажите прямо, не стесняйтесь. Нам не привыкать.

Мы просто перестанем тратить время на попытки вас разбудить и снова будем спасать страну сами, в том числе от вашей беспомощности. Потому что рак сам себя не лечит.

[ Колонка вышла на LIGA.net ]

О Конституционном суде, роспуске Верховной Рады и значении крыс в политике

Конституция Украины

Сегодня опять спросили — как я считаю, а что КСУ может решить по выборам, и я снова ответил, что там все 50 на 50.

И ответил так не потому что я знаю позиции судей (я их не знаю), и не потому что у меня есть основания для обоснованного прогноза (их у меня нет), а потому, что я осознаю скорбную расшатанность базиса, в котором судьи КСУ будут искать опору для своего решения.

Роспуск Рады аргументируется отсутствием коалиции. По Конституции «Засади формування, організації діяльності та припинення діяльності коаліції депутатських фракцій у Верховній Раді України встановлюються Конституцією України та Регламентом Верховної Ради України.» А главу о коалиции из Регламента Рады при Януковиче вышвырнули (вся эта коалиционная хренотень Януковичу при полном доминировании ПР в парламенте нахрен была не нужна), и за прошедшие после Майдана 5 лет так и не удосужились вернуть. Ни под командованием Гройсмана, ни под водительством Парубия. Хотя имели полную возможность и все основания это сделать.

Допускаю, что обоим спикерам эта глава Регламента тоже не сдалась, а почему — спросите у них сами. Но факт есть факт: Конституция ссылается на Регламент, а Регламент в этом месте проели крысы.

Хуже того: Конституция фактически прямым текстом требует, чтобы в Регламенте раздел о коалиции большинства БЫЛ. А его там НЕТ. И этот конституционный прогреб Зеленскому не вручишь даже решением КСУ. И исправлять его придется, но это исправление нынешнюю ситуацию не спасет — обратной силы оно иметь не будет.

И еще: тема давняя, публичная, КСУ вполне мог в порядке надзора за цельностью, скажем так, конституционного поля потребовать главу о коалиции в Регламент вернуть — Конституция же требует, чтобы она там была. Но КСУ этого не сделал, и поэтому сам несет часть ответственности за состоявшийся бардак. Вместе с руководством ВР и юридическим управлением прежней АП.

В итоге всех этих тяжелых недолетов мы имеем глубоко проблемную ситуацию именно с парламентской коалицией, вопросы создания, существования и прекращения которой описаны только второстепенными актами.

Указ Зеленского о роспуске Рады эксплуатирует именно эту дырявую ситуацию. И опротестовывать этот указ тоже неизбежно приходится на основе законодательных дыр — и нашитых на них временных и неполных заплат. И какие именно дыры и заплаты КСУ предпочтет использовать, а какие предпочтет не заметить — для меня непредсказуемо.

Поэтому в таком аспекте, извините, прогноз получается только фифти-фифти. Как монетка упадет.

И тортиком на этой вишенке (угу) оказывается ни что иное, как переменная политическая целесообразность вместо принципиальной целостной законности. До чего доросли, то и срываем с ветки.

5 years in making, folks. И мы сейчас вот тут, уж извините.

Привычка к безнаказанности

Пол Манафорт, заключенный

Колонка опубликована на LIGA.net

Следующий судебный процесс по делу Манафорта будет посвящен нарушениям закона, связанным с его работой в Украине. Проходить процесс будет, естественно, в США, где есть не только понимание, что такое нарушения закона, но и понимание, что такое ответственность граждан перед законом, а также работающие механизмы привлечения к ответственности.

Мы же в Украине пока успешно избегаем и понимания, и ответственности, и механизмов. Первого мы не обрели, второго не добились, а третье так и не построили. Мы привычно выбираем — для себя самих, что характерно, не для кого-то — мэрами, депутатами и президентами людей с репутациями воров и коррупционеров, потому что им так хочется, а нам (большинству) все равно. Мы сами (большинство) даем им иммунитет. Мы сами (большинство) разрешаем им плевать на закон, корежить его в свою пользу и так переклепывать судебную систему, чтобы она как можно дольше оставалась неэффективной. Мы сами (большинство) гарантируем им уклонение от ответственности. И даже когда они откровенно борзеют, мы (большинство) лишь разводим руками и с готовностью демонстрируем выученную беспомощность, повторяя мантры «ничего не поделаешь» и «могло же быть и хуже».

Пол Манафорт, заключенный
Пол Манафорт, заключенный

А пока мы вытираем сопли, в Америке судят Манафорта за преступления, которые он совершил тут, у нас. И мы издали завидуем этой эффективности. Издали и исподволь, потому что готовимся (в большинстве) снова пойти на выборы и снова дать иммунитет уже известным и привычным ворам и коррупционерам, потому что раз эффективного суда в стране нет, то куда же их еще? Только во власть. А уж они обеспечат, чтобы такой суд не появился и в будущем.

Потом, конечно, наши «легитимные» окончательно потеряют берега, получат от нас (от большинства? или все еще от меньшинства?) покрышками по физиономии и радостно поедут в Ростов, навстречу новой безнаказанности. Потому что работающего и заслужившего общественное доверие суда в стране по-прежнему нет, штатно привлечь высокопоставленных негодяев к ответственности невозможно, а без этого новый Майдан — только вопрос времени. Потому что резьбу непременно сорвет снова. И тогда у нас снова появится реальный шанс на решительные реформы — и не менее реальный шанс эту возможность снова упустить и расслабленно оставить все как есть. И черт его знает, каким из этих двух шансов мы (большинство) воспользуемся с большей охотой. Возможно, это будет зависеть от того, сколько крови прольется в следующий раз.

А может, и не будет зависеть. И тогда через десять лет мы все так же будем исподтишка завидовать американской судебной системе, которая, — вот ведь! — способна вынести приговоры Лазаренко и Манафорту. Но даже завидуя, мы все так же будем трусливо уклоняться от ответственности за свою собственную жизнь и свою собственную страну.

Если она у нас еще будет.

Будущие президентские: как прокачать чужой рейтинг

Грядущие президентские выборы обкатают одну интересную модель (пока не технологию, но это именно пока): утилизацию негативного рейтинга кандидатов.

Кандидаты с глубоким негативным рейтингом из избирательной гонки не выходят, вкладываются в рекламу, навязчиво присутствуют в информационном поле. Окей. Поскольку их воспринимают негативно, каждое их появление в медиа раздраженную ими аудиторию раздражает еще больше. Но если накапливается раздражение относительно одного из кандидатов, то у других участников гонки шансы так или иначе растут — к ним в какой-то степени перетекают даже не симпатии избирателей, а надежды, что вот другие-то не будут так доставать, если их выбрать. И если таких раздражающих кандидатов много (а у нас их много), их усиленная медийная активность может очень прилично «подкачать» шансы… кому? Кандидатам с минимальным уровнем негативного восприятия. Новичкам. Такие кандидаты могут не обладать выдающимися достоинствами, не иметь мощного политического бэкграунда, даже не особо активничать в ходе избирательной кампании — им достаточно быть просто узнаваемыми. Их главным козырем становится то, что они значительно меньше раздражают избирателя, и что на них не распространяется общее разочарование электората скорбным состоянием нынешнего политикума, его пресловутой коррумпированностью и неэффективностью.

Погуглите, как и почему президентом Гватемалы стал телевизионный комик Джимми Моралес — это тот самый кейс.

Собственно, моделька сводится к тому, что усиленная политическая реклама кандидатов с отрицательным рейтингом с определенного момента работает для них самих «в минус», и при этом теоретически дает возможность относительно новым политическим игрокам получать на таком «понижении политического курса» неплохие дивиденды. Переломной ситуация станет, когда раздражение электората прежними элитами превысит некий критический порог. Пока он не достигнут, но чем больше денег за политическую рекламу хлынет в медиа, тем больше шансов, что мы этот порог перейдем.

[ Из Facebook ]

Воспоминания о настоящем

Когда началась Первая Газовая Война (какой это год был? 2006-й?) я написал в «живом журнале», что Украине нужно бы сжать зубы, рывком слезть с газовой иглы и проектно за несколько лет перестроить экономику страны на новые энергетические источники. Что это будет больно и трудно, но зато потом — полная свобода от российского газового диктата.

Конечно, это была чистейшая маниловщина. Такой ход потребовал бы от власти воли, компетенции и ресурсов, которых у нее нет и сейчас. Но утопия была хороша.

А нынешняя истерика Газпрома — это пропитанная сверхдержавой обидой спинномозговая попытка поставить Украину уже не перед необходимостью, а перед неизбежностью такого выбора. Да, маниловщина. Да, ресурсов и воли по-прежнему у власти нет. Но никто и не обещал, что будет легко. Наоборот, обещали, что будет чертовски трудно. Потому что утопия действительно хороша. А значит, ради приближения ней есть смысл рубиться.

Промолчать как можно громче

Петр Порошенко

В истории с указом о гражданстве Саакашвили есть еще один нюанс: чем дольше делаешь вид, что не слышишь вопроса, тем труднее потом заставить себя ответить. Надо ж будет объяснять и то, почему уходил от разговора. Глухой? Нет, я не глухой. Почему раньше молчал? Дык, объективные обстоятельства препятствовали. Какие? Нууууу…

И былая респектабельность по ступенечкам вниз — прыг, прыг, прыг. Куда катишься? Нет ответа.

Так и получается, что с каждой упущенной возможностью ответить вырастает вероятность того, что разговора не получится вообще. Потому что уже промолчанил первоначально выгодную позицию и начинать приходится из партера. Некоторые особо самолюбивые граждане на это пойтить не могут никак.

Именно это происходит с реакцией Банковой на гражданский пикет в Херсоне возле офиса представителя президента по Крыму. Почти двадцать дней стоит пикет, обращение Чубарова в его поддержку было, даже комичная истерика тамошних конторских столпов, что их не то минируют, не то распинают, была. А Банковая не успела вписаться в тему сразу и теперь продолжает упорно молчать, хоть и все более придушенно. Да, надо бы что-то сказать, но ведь любая реакция будет выглядеть так, будто поддались на давление. А это ж не по-пацански. Лучше пусть нас в лицо называют некомпетентными и бесполезными, но мы гордо будем делать вид, что не слышим. Ну и что, что бесполезные и бессмысленные, зато гордые и недоступные.

С самоизоляцией АП от темы гражданства Саакашвили происходит сейчас то же самое. До буквочки. Если бы среагировали сразу, не было бы такой аварии с потерей лица. А теперь выходить к прессе с потерянным лицом уже совсем не хочется.

Я так понимаю, Петр Алексеевич, мы вас больше совсем не увидим? Совсем-совсем? Чудесно. Что? Увидим, если пообещаем не задавать неприятных вопросов? Боже, какое счастье. Обиженная улитка в домике. Ну, сидите внутри, что ж теперь с вами делать.

Концепция изменилась. Почему Захарченко заговорил о «Малороссии»

Рис. С.Елкин

Рис. С.Елкин для dw.com

(Колонка впервые опубликована на LIGA.net)

«Дорогая, тазик больше не нужен — концепция изменилась».

Извините, что цитирую бородатый анекдот, но куда ж деваться — заявление донецкого главаря о смене концепции с «Новороссии» на с «Малороссию» вызвало именно такие ассоциации. Ничто ж не предвещало — и вот опять. Какие тайные потрясения привели к тому, что политический симулякр, который Россия самозабвенно раскручивала и вживляла в информационное пространство три года, внезапно решено заменить на как бы новый?

Естественная версия, что заявление было сделано фигурантом спонтанно по обкурке, а потому в принципе недостойно иных комментариев, кроме издевательских, прожила недолго. Оказалось, что сообщение о смене концепции сопровождалась зачтением «конституционного акта государства Малороссия», в состав которого уже успели «войти» 19 областей Украины, о чем российские медиа не преминули сообщить со свойственной им суровой серьезностью. Чтобы разработать такой фундаментальный документ, курить пришлось бы так долго, так усердно и таким большим коллективом, что локальное повреждение озонового слоя над Донецком стало бы неизбежным, и не заметить такую атмосферную аномалию было бы нельзя. Но раз аномалии нет, значит, не курили. Значит, все делалось намеренно, в относительно рациональном состоянии сознания и заслуживает серьезного анализа.

Эти же простые соображения заставляют предположить, что начинание не является личной «конституционной инициативой» атамана Захарченко, а как минимум согласовано им с российским руководством. Потому что если оно не согласовано, значит, Захарченко внезапно пожелал резко осложнить Кремлю международное существование.

Смотрите сами.

Во-первых, заявление Захарченко, если принимать его всерьез (а Кремль всю дорогу настаивает, что вожаков Донбасского пророссийского сепаратизма нужно принимать именно всерьез), меняет субъектность контролеров оккупированных территорий как участников Минского процесса. То есть, в Минских соглашениях вдруг исчезает одна из сторон, из-за чего соглашения неизбежно теряют силу. Поскольку Минск пока остается единственным протоколом, который позволяет удерживать ситуацию хоть в каких-то рамках, его обнуление мгновенно дестабилизирует положение, а это вынудит Запад отказаться от формального нейтралитета, куда более решительно взять сторону Украины и усилить санкции против России. Сегодняшние заявления МИД Германии  и Франции  наглядно показали, что Евросоюз такого развития событий категорически не желает, а потому требует от России подтверждений, что она тоже не окончательно потеряла чувство политической реальности. (Требование, на мой взгляд, несколько запоздалое, но что ж теперь делать). Что касается Украины, то для нее исчезновение Минских соглашений по вине оппонентов — это огромный подарок, который дает возможность или переиграть устаревшие и проблемные пункты предыдущего соглашения в каком-то новом и более перспективном формате, или, если такое соглашеник выработать не удастся, рассчитывать на значительное усиление поддержки со стороны НАТО. И то, и другое — огромный стратегический ресурс, которым еще надо суметь воспользоваться, но в целом политические плюсы такого поворота значительно перевешивают для Украины его минусы.

Во-вторых, оглашенный Захарченко «конституционный акт» вполне внятно предполагает «упразднение» Украины как государства, на месте которого создается «Малороссия». Как бы анекдотично такое заявление ни звучало, оно опять же ставит Кремль перед проблемой выбора: он либо продолжает признавать субъектом международных отношений украинскую власть в Киеве, либо полностью переносит все свои диппредставительства в Донецк. Второй вариант опять же выглядит как грандиозный политический подарок Украине: после такого демарша России даже ее традиционным сторонникам нечем будет защищать предположения о ее политической вменяемости и хотя бы остаточной договороспособности. Это будет означать, что Кремль окончательно поверил в собственный пропагандистский бред о «хунтофашистах» и полностью потерял контакт с реальностью.

Если же Россия откажется поддерживать впавшего в «конституционный раж» Захарченко, она тем самым признает, что потеряла контроль над собственными ставленниками (и тогда любое ее участие в дальнейших переговорах по Донбассу полностью теряет смысл — как и сами переговоры, впрочем), которые ее крепко (см. выше) подставили. Такой шаг может быть сопряжен с целым рядом очевидных внутриполитических последствий для самой России — одно только сворачивание поддержки «Ново-» или «Малороссии» обойдется в приличный бюджет на перепропаганду (впрочем, «Остазия всегда воевала с Океанией»), а «ихтамнеты» внезапно могут оказаться не «героями русского мира», а «пособниками незаконных вооруженных формирований на территории другого государства».

Еще одна очевидная возможность: резкое обострение военной ситуации, которое сделает объявленный «конституционный акт» просто неактуальным — если в полный голос заговорят «грады», об этой идиотской выходке никто уже не вспомнит, разве что как о формальном поводе для прекращения действия Минских соглашений. Такой поворот тоже нельзя сбрасывать со счетов, и начало масштабных военных действий опять-таки поставит ребром вопрос о поддержке Украины со стороны НАТО как естественной гарантии того, что Дебальцево и Иловайск не повторятся. Если такой поддержки не будет, ВСУ придется справляться с ситуацией своими силами и ценой значительных потерь — и чем бы ни обернулась эта кампания, об авторитете НАТО и способности блока противодействовать крупным военным обострениям в регионе придется забыть надолго.

Возможно, именно этого Кремль и добивается. Пока что его заявления амбивалентны: представитель РФ в трехсторонней контактной группе Борис Грызлов считает выпад Захарченко «политически ничтожным», а путинский пресс-секретарь Дмитрий Песков, напротив, полагает его «подлежащим осмыслению».

Понимаем как хотим, в общем.

Необходимый постскриптум. Обратите внимание: весь этот анализ основан на произвольном допущении, что наблюдаемая «смена концепции» вызвана запуском какой-то рационально организованной стратегии. Это допущение предполагает, что все отмеченные противоречия не вызваны чьей-то глупостью или пропагандистским передозом, а являются частью продуманного плана. Но совершенно не факт, что это допущение верно, так как идиотизм отлично находит возможность проявить себя в любых обстоятельствах (принцип, известный как «бритва Хэнлона», говорит об этом так: «не стоит приписывать умыслу то, что вполне можно объяснить глупостью»), а российский пропагандистский передоз вполне эффективно влияет и на сам Кремль (на Захарченко — тем более).

И тогда «конституционный акт Малороссии» — это уже не просто обкурка, а тяжелый симптом потери контроля. В этом случае политическая ситуация действительно грозит свалиться в неуправляемость, и не только для ново-мало-захарченковского симулякра. А это будет означать, что тяжелая гуманитарная катастрофа (даже без эскалации военных действий) на оккупированных территориях становится безусловной реальностью, и что для спасения живущих там людей могут понадобиться экстренные и даже беспрецедентные меры.